Возникновение первоначального поселения людей на территории Владимира относится к глубокой древности. Археологические разведки показали, что на высоком юго-западном мысу городской горы около собора еще на рубеже нашей эры находился поселок, принадлежавший древнему местному финно-угорскому населению. Позднее, в X-XI веках, здесь появляются славянские выходцы из земель смоленских кривичей и новгородских словен. Вековая привязанность древнейших поселенцев к этому высокому мысу, поднятому на 40-50 м над Клязьмой, определялась его естественной защищенностью и неприступностью, что было весьма существенно в пору разложения первобытно-общинного строя и становления классового феодального общества.

Могучая и полноводная в те времена Клязьма, прорезавшая причудливыми петлями широкую пойму под владимирской горой, несла свои воды в Оку, связывая глубинные земли окско-клязьминского междуречья с древнейшим торговым путем Восточной Европы - Волгой. Недаром позднее, в XII веке, городские ворота Владимира, выводившие к Клязьме, были названы не Клязьминскими, а Волжскими. Лежавший на окраине Киевской державы Залесский край с его древними городами Ростовом и Суздалем был щедро наделен естественными богатствами. Его леса изобиловали пушным зверем, реки и озера - рыбой, тучные речные поймы создавали условия для развития скотоводства, а, главное, - на северо-запад от Клязьмы лежал огромный безлесный район плодородного «ополья», манивший на свои просторы земледельцев.

И естественно, что богатая и многолюдная северо-восточная окраина Киевской державы рано привлекла внимание киевских князей, а в XI веке стала владением князя Всеволода Ярославича и его потомков. Уже в конце этого столетия вспыхнула жестокая и кровавая усобица за обладание Северо-Восточной Русью. В ходе феодальной войны выяснилось решающее оборонительное значение высокого берегового хребта Клязьмы, смотревшего в сторону враждебных Рязанского и Муромского княжеств и прикрывавшего Суздальскую землю с юго-запада. Это и определило превращение мирного торгово-ремесленного поселка, лежавшего на высшей точке клязьминской гряды, в могучую крепость, построенную здесь в 1108 году сыном князя Всеволода Владимиром Мономахом.

Сама природа определила контуры княжеской крепости: с юга ее границей были кручи, обрывавшиеся к Клязьме, с севера - крутые склоны долины речки Лыбеди, с запада в плато врезались глубокие овраги (на месте современных Ерофеевского и Муромского спусков), с востока границы города определялись подобными же оврагами. Их верховья были соединены искусственными рвами, отрезавшими город от плато; здесь были, несомненно, городские башни с проездами, через которые городом проходила дорога, шедшая с киевского юга в глубь княжества - к Суздалю. По всему периметру крепости княжеские горододельцы насыпали огромные земляные валы с деревянными стенами на их гребне. Общая длина пояса валов крепости составляла 2,5 км.

Где-то на ее территории, вероятнее всего на высоком краю города над Клязьмой, Мономах построил первую каменную церковь Спаса. Новый город получил в честь своего основателя имя Владимир. Неправильный четырехугольник крепости стал ядром будущей столицы Северо-Восточной Руси.

Наследник Мономаха, князь Юрий Долгорукий, занятый борьбой за киевский престол, уделял мало внимания его северной вотчине. Только незадолго до своей смерти, видимо, поняв тщетность борьбы на юге, Юрий развернул большое строительство новых крепостей-городов в Суздальской земле, и в их числе Москвы, во Владимире же был отстроен новый княжеский двор с белокаменной церковью княжеского патрона Георгия (1157). Двор занял высокую точку на краю южных склонов городской горы к западу от крепости Мономаха. Очевидно, к середине XII века город сильно разросся и к востоку, вдоль дороги на Суздаль. В составе горожан Владимира были и выходцы из городов раздираемого усобицами Поднепровья и из самого Киева. Отсюда наименование здешних пригородных речек киевскими названиями: Лыбедь, Ирпень, Почайна, в зоне которых до прошлого столетия существовали древние урочища Княжий луг и Ярилова долина, напоминающая о языческом прошлом.

Быстрый рост молодого города, его многолюдность, богатство и стратегическое значение определили его превращение в столицу Владимирского княжества. Ушедший с юга на север сын Юрия Долгорукого, князь Андрей Боголюбский, перенес княжеский стол во Владимир - город ремесленников и торговцев, «мизиньных людей». Они становятся важнейшей силой в борьбе владимирских князей со своевольной старобоярской знатью и опорой широкой политики возвышения Владимирской земли, вступающей в смелую борьбу с хаосом феодальной раздробленности страны. В 1158-1165 годах в городе развертывается грандиозное и напряженное строительство. Пояса новых крепостных валов охватывает его еще не защищенные участки, разросшиеся к западу и востоку от крепости Мономаха, становящейся теперь Средним городом. Как и при Мономахе, западная граница новой крепости определяется оврагами, спускающимися с плато к Клязьме и Лыбеди. Западная часть города имела четыре воротные башни. Волжские ворота - у подножия Среднего города, выводящие на клязьминскую пристань, Иринины и Медные - при спуске в овраги к Лыбеди - были деревянными; на продольной оси города - пути на юг - стояли белокаменные Золотые ворота. Верховья оврагов соединил глубокий ров с мостом у Золотых ворот. Остатки западного вала сохранились к югу от них (Козлов вал). Рядом с Золотыми воротами и по соседству с двором князя Юрия вырос новый княжеский двор Андрея с белокаменной церковью Спаса (1164). Видимо, западная часть города имела княжеско-боярский характер. Восточный треугольник города, очерченный клином снижающихся городских высот, был собственно посадской частью Владимира. Ее также прикрыли валы и стены, а в восточном конце были сооружены вторые белокаменные ворота - Серебряные, находившиеся у моста через Лыбедь на дороге к княжескому замку Боголюбову и Суздалю. Средний город именовался в источниках «Печерним», западная часть - «новым» городом, а восточную позднее называли «ветчаным» городом (так как ее укрепления в последующие столетия не поддерживались и быстро обветшали и разрушились). Общий периметр стен и валов Владимира достигал теперь 7 км, превосходя крепости Киева (4 км) и Новгорода (6 км).

На юго-западном высоком углу Среднего города был сооружен большой городской Успенский собор (1158-1160). Вместе с княжескими белокаменными храмами Георгия и Спаса, расположенными также на высокой южной кромке городского плато, Успенский собор определил наиболее эффектный южный «фасад» городского ансамбля. Его продольную ось отмечали городские воротные башни: Золотые ворота, Торговые (в западной стене Среднего города), Ивановские (в его восточной стене) и Серебряные в восточном конце городского треугольника.

Следующий этап архитектурной истории города Владимира относится к концу XII - началу XIII веков. Усиление великокняжеской власти при Всеволоде III и рост политического самосознания владимирских горожан приводят к серьезным городским волнениям и восстаниям. Княжеский двор переносится в Средний город и ставится на его южном краю, рядом с епископским двором. Здесь сооружается пышный каменный дворец с придворным Дмитриевским собором(1194—1197). Горододельцы строят каменную стену владимирского детинца с боевыми воротами, ограждающую княжеско-епископскую резиденцию от беспокойного города (1194-1196). Сильно пострадавший во время пожара 1185 года Успенский собор был обстроен новыми стенами (1185-1198), и его увеличенный объем подчеркнул значение детинца как архитектурного центра города. На юго-восточном углу Среднего города основывается княжескийРождественский монастырь с его белокаменным собором (1192-1195), образующий как бы вторую внутреннюю крепость. В северную часть Среднего города, куда обращались грозные боевые стены детинца, переводят беспокойный владимирский торг, где наследник Всеволода князь Константин строит в 1218 году небольшую церковь Воздвижения. Жена Всеволода III, княгиня Мария, основывает женский Княгинин монастырь с кирпичным собором (1200-1201), занимающий северо-западный угол Нового города.

Так формировалась историческая топография древнего Владимира и его примечательный архитектурный ансамбль. Следует помнить, что его важнейшие звенья - белокаменные здания - были единичными постройками, значительная часть храмов была деревянной. Так, мы знаем, что на склоне к реке за Золотыми воротами в XII веке стояла деревянная церковь Николы, а за ней на высоком отроге располагались деревянные постройки Вознесенского монастыря. Очевидно, что жилища городского населения теперь выходили и за черту Нового города. Возможно, что к этому времени относится старое название улицы - Гончары. Из летописного рассказа о большом городском пожаре 1185 года мы узнаем, что во Владимире сгорело 32 храма. Деревянными же были жилища рядовых горожан и хоромы богатого купечества и боярства.

Теперь мы можем дать общую характеристику застройки Владимира и особенностей его ансамбля в XII-XIII веках. Исторически сложившаяся трехчленная планировка города вписывалась в треугольник, очерченный течением Клязьмы и Лыбеди. По всей длине город прорезала центральная улица, на которой располагались четыре проездные башни, Входивший в Золотые ворота видел справа княжеские дворы с их храмами Спаса и Георгия и слева, в отдалении, комплекс Княгинина монастыря. Эти важнейшие здания рисовались на фоне широкой панорамы - отсюда виднелись синие дали клязьминской поймы и лесов за ней, а к северу полого вздымались лесные увалы. Впереди путь замыкали вал и стена Среднего города с деревянной башней Торговых ворот, а за стеной на углу города виднелся белый массив пятиглавого Успенского собора.

План Владимира Х II - XIII вв. (по Н.Н. Воронину) I - город Мономаха («Печерний город»); II – «Ветчаной город», укрепления 1158-1164 гг.; III – «Новый город», укрепления 1158-1164 гг.; IV – Детинец, 1194-1196 гг.; 1 - церковь Спаса; 2 - церковь Георгия; 3 - Успенский собор; 4 - Золотые ворота; 5 - Иринины ворота; 6 - Медные ворота; 7 - Серебряные ворота; 8 - Волжские ворота; 9 - Дмитриевский собор; 10 - Вознесенский монастырь; 11 - Рождественский монастырь; 12 - Княгинин монастырь; 13 - Торговые ворота; 14 - Ивановские ворота; 15 - ворота детинца; 16 - церковь Воздвижения на Торгу.

Вошедший в Средний город попадал в центр столицы. Справа, за белокаменной стеной детинца, были видны златоглавый Успенский собор с вышками епископского двора, здания дворца Всеволода по сторонам Дмитриевского собора и за ними - собор Рождественского монастыря. Налево была площадь торга с церковью Воздвижения, за которой виднелись поднимавшиеся к горизонту поля. Впереди, на склоне плато Среднего города, лежал восточный пояс его стен с Ивановской проездной башней. За ним начинался торгово-ремесленный конец города - его посад, где дома и храмы были исключительно деревянными. Здесь городской треугольник сужался, и его застройка походила на большую деревню, расположившуюся вдоль дороги. Это впечатление усиливалось широким внегородским ландшафтом, открывавшимся отсюда к югу и востоку. Центральная улица проходила сквозь белокаменную арку Серебряных ворот и сливалась с дорогой на село Доброе, Боголюбово и Суздаль. Мы достоверно не знаем, как располагались поперечные улицы. Можно думать, что при небольшой ширине Ветчаного города-посада на главную улицу выходили, как и теперь, короткие проулки. В Среднем городе значительную площадь занимал торг, к которому, вероятно, сходились улицы из северо-восточной части. В Новом городе, по-видимому, была поперечная улица, шедшая вдоль валов Среднего города по оврагу к Волжским воротам на Клязьме и к северным Медным, к Лыбеди. На северо-запад, может быть, шла улица от Торговых к Ирининым воротам.

Город открывался сменяющимися разнообразными ансамблями не только изнутри. Едва ли не более важным в его замысле были его наружные «фасады», явно рассчитанные на восприятие с далеких расстояний и разных точек зрения. Строители Владимира, мастерски используя богатый рельеф береговой гряды, создали широко открытый во внешний мир городской ансамбль. Со стороны Юрьевской дороги, с полого приподнятых к северо-западу полей город открывался немного сверху и почти целиком во всей многоликости своих частей. С холмов, по которым спускалась с востока дорога от Суздаля, город представлялся спокойно поднимающимся в гору; впереди стояли Серебряные ворота, за ними лепились жилища горожан с группой высоких рубленых храмов, выше их вдали лежал пояс стен Среднего города с Ивановскими воротами и башнями, а дальше и слева сверкали купола соборов Рождественского монастыря и детинца. Но главным аспектом городского ансамбля был, несомненно, его южный «фасад», обращенный к реке и шири пойм и лесов, среди которых шла дорога на Муром. Отсюда город был виден во всей своей величавой протяженности, напоминая панораму Киева над Днепром. На холме с запада стояли деревянные здания Вознесенского монастыря и церковь Николы. С южного угла Нового города спускалась вниз крепостная стена, чтобы из оврага от Волжских ворот снова круто подняться к углу Среднего города. В полукруглой впадине за ней по склонам горы стояли утопавшие в садах дома горожан, а над ними, по высокому краю плато, располагались княжеские дворы с храмами Спаса и Георгия и возвышались острые кровли теремов. Высоко на углу Среднего города вздымал свои купола Успенский собор - центральное звено панорамы; в ряд с ним, почти на равных интервалах, были видны меньшие по объему соборы Дмитриевский и Рождественский. Поставленные на самом краю плато, они создавали обманчивое впечатление, что и вся глубина города наполнена подобными же белокаменными зданиями. От высшей точки - Успенского собора - профиль города медленно и ритмично понижался. Панораму низменного посада - Ветчаного города - определяли верхи деревянных храмов, создававшие вместе с шатрами крепостных башен вырезной зубчатый и более дробный силуэт. Особенно величественной и сказочной предстает южная панорама в ранние часы рассвета, когда пойма и городские высоты тонут в молочном море клубящегося тумана и пламенеющие в первых лучах солнца белокаменные соборы кажутся фантастическим видением. Не представляет сомнения, что как «интерьеры» города, так и его ярко выраженная «фасадность» не были «счастливой случайностью», но являлись результатом большой творческой работы владимирских горододельцев. Известная демонстративность, присущая, как увидим далее, архитектурным памятникам времени Андрея и Всеволода III , характерна и для ансамбля обстроенной ими столицы.

Вторая половина XII века была порой расцвета культуры Владимирской Руси, обусловленного прогрессивной политикой «владимирских самовластцев», вступивших, опираясь на союз с горожанами и мелким дворянством, в борьбу за господство на Русской земле против дробивших страну сил феодальной знати. Эта борьба отвечала и интересам крестьянства, истощенного разорительными междукняжескими усобицами. Она определила и блестящее развитие архитектуры и искусства и дала почву для оживленной литературной деятельности. Во Владимире ведется летописная работа; летописец и духовник князя Андрея Микула не раз восхищается стойкостью и патриотизмом владимирских горожан в их борьбе за свои интересы. Доказательству церковного значения Владимирской земли посвящена напряженная литературная работа владимирских соборян по сочинению различных сказаний о «чудесах» Владимирской иконы, произведений, связанных с упрочением культа убитого в XI веке восставшими горожанами ростовского епископа Леонтия, своего северного «мученика», по составлению церковных слов и служб новому владимирскому празднику Покрова богородицы, наконец, великолепной по своему трагизму и стилю повести того же попа Микулы об убийстве боярами князя Андрея Боголюбского. Во всех этих сочинениях чувствуется большая художественная культура, опирающаяся на опыт киевской литературы и традиции народного творчества; все они пронизаны единой политической идеей - о правах Владимира на господство во всей Русской земле, идеей ее единства. Но силы феодального дробления взяли верх, и после кончины Всеволода III единство Владимирской земли было нарушено. Это в немалой степени определило неотвратимость надвигавшейся из степей страшной беды.

В 1238 году на Владимир обрушились полчища татар. После упорной осады город был взят, ограблен и сожжен. Однако и после этой катастрофы он остается в сознании людей того времени центром Северо-Восточной Руси и сокровищницей ее политических и культурных традиций. Здесь в конце XIII - начале XIV века живет митрополит всея Руси. «Великое княжение Владимирское» является объектом борьбы московской и тверской династий, а венчание на великое княжение происходит под высокими сводами владимирского Успенского собора. В своем монументальном строительстве Москва и Тверь подражают высоким образцам владимирского зодчества. Дмитрий Донской берет под свое покровительство Дмитриевский собор, откуда в 1380 году, накануне Куликовской битвы, в Москву вывозят древнюю икону Дмитрия Солунского, а в 1395 году в московский Успенский собор временно переносят и главнейшую святыню Владимира - икону Владимирской богоматери. Москва не только наследует владимирские исторические традиции, но осваивает и созданные во Владимире XII века реликвии. После опустошительного налета на Владимир орды хана Едигея, когда обгорел Успенский собор, князь Василий I присылает в 1408 году во Владимир гениального художника возрождающейся Руси Андрея Рублева для возобновления его росписи. Через два года, в 1410 году, город вновь испытывает разорение от налета орды царевича Талыча. Позднее, в 1469 году, видный московский строитель В. Д. Ермолин реставрирует пострадавшие и обветшавшие постройки города - Золотые ворота и церковь Воздвижения на торгу. Укрепления Владимира более не восстанавливались в прежних размерах: в 1486 году были отстроены вновь лишь бревенчатые стены Среднего города, возобновлявшиеся в 1491 и 1536 годах; укрепления же западной и восточной трети города постепенно разрушаются и стираются. В ту же пору, на рубеже XV - XVI веков, московские мастера перестраивают собор Успенского Княгинина монастыря.

С этой поры Владимир становится рядовым городом Московского государства, городом великих воспоминаний и чтимых святынь. Его рост идет чрезвычайно медленно. В 1489 году «сведенные» новгородцы образуют за Лыбедью особую слободу Варварку; в середине XVI века в Залыбедской части появляются и другие слободы - Стрелецкая и Пушкарская, слившиеся затем в одну Стрелецкую, а в XVII веке - Нижний и Верхний Боровки. На последнем, по преданию, были также поселены сведенные новгородцы, а большой кирпичный дом купцов Бабушкиных был якобы построен первоначально в XVI веке. Первые цифровые данные о населении города в эту пору говорят о его малочисленности. Так, в Пушкарской и Стрелецкой слободах в 1584 году было всего двадцать дворов, в 1592 году здесь было сто человек стрельцов. В эти годы непосредственно за Золотыми воротами вытягивается Ямская слобода государевых ямщиков со своей деревянной Казанской церковью; за слободой шел Ямской бор. В 1668 году весь город насчитывал всего девятьсот девяносто человек населения и четыреста домов: в восточной части города жил ремесленный люд, в западной - торговцы, где на Торговой площади в 1684 году был Гостиный двор с 392 мелкими лавками и церковью Параскевы-Пятницы - покровительницы торговли.

В XVII веке в городе возобновляется каменное строительство. Оно, конечно, не идет ни в какое сравнение с «золотым веком» владимирской архитектуры, но строители этой поры бережно относятся к духу древнего ансамбля города, вводя новые постройки в его систему с большим тактом. Так, в 1649 году владимирские купцы строят на посаде изящную Богородицкую церковь, хорошо включающуюся в южную панораму города. На основе белокаменных ворот детинца строится огромная шатровая колокольня, подчеркивающая своей вертикалью древний архитектурный центр Владимира. Подобная же, но более нарядная колокольня сооружается в Рождественском монастыре, где строятся Святые ворота с проездом, украшенным живописью, а в начале XVIII века каменная стена сменяет старую деревянную ограду, образуя нечто вроде декоративного «кремля» на юго-восточном углу Среднего города. Около церкви Спаса, на древнем княжеском дворе, строится маленькая церковь Николы и простая, квадратная в плане, колокольня, усиливающие весомость группы построек XII века. Эту линию обогащения южного «фасада» города продолжают и строители XVIII века, ставящие на месте древних деревянных храмов каменные: церковь Николы Галейского у подножия Козлова вала (1735) и церковь Вознесения (1724).

Дорегулярный план города Владимира. Чертеж. Начало XVIII века.

«Чертеж» Владимира, исполненный в 1715 году бесхитростной рукой иконописца, дает представление о состоянии города в это время и его топографии, сложившейся в предшествующие столетия. Его центр образует кремль с рублеными стенами и башнями, сооруженными в 1491-1536 годах на древних валах Среднего города. Существенно, что восемь из четырнадцати башен расположены по южной стене, что не требовалось соображениями военного характера, но было связано с тем же вниманием горододельцев к южному «фасаду» города. Здесь же на склоне горы был разбит патриарший сад. Площадь к северу от собора была довольно густо застроена осадными дворами и подворьями, среди которых выделялся большой воеводский дом. К северу от Большой улицы лежали плотно заселенные участки с кривыми улочками, у средней северной Тайницкой башни кремля еще сохранялся пруд - древнее хранилище воды на случай осады, а у западных Торговых ворот была тюрьма-острог - огороженный остроконечным тыном участок. Западная треть города была его торговой частью; здесь к главной улице с севера примыкала рыночная площадь с рядами лавок и мастерских. Только Большая улица была покрыта дубовым мостовым настилом. Остальные улицы были похожи на грязные деревенские проселки. За Золотыми воротами начиналась застройка вполне деревенского характера; так же хаотично и случайно располагались усадьбы и в Залыбедской и восточной трети города, насчитывавшего к началу XVIII века всего тысячу восемьсот сорок жителей.

В XVIII веке древние памятники города понесли значительный ущерб: была сломана деревянная крепость и начался стихийный снос валов; погоревшие в пожар 1778 года белокаменные храмы Спаса и Георгия были разобраны и заменены новыми, был перестроен верх Золотых ворот. В 1778 году учреждается Владимирское наместничество, а в 1796 - губерния, и Владимир становится ее центром. Новый проект перепланировки древнего города, в отличие от многих других казенных проектов «регулярной» планировки русских городов, сравнительно бережно отнесся к его древней топографии: были сохранены остатки валов XII века и старая магистраль большой продольной улицы, с которой была связана новая сетка кварталов. Кроме того, местные архитекторы исправили наиболее грубые просчеты, допущенные столичными проектировщиками. Так, не была осуществлена предполагавшаяся проектом застройка площади перед Успенским и Дмитриевским соборами двумя зданиями Гостиного двора, которые закрыли бы вид на соборы с Большой улицы. Однако между соборами был выстроен огромный корпус Присутственных мест (1785), казарменный массив которого нарушил древнюю красоту южного «фасада» города.

Таким образом, новый центр губернского города стал на территории древнего центра Владимира. Ее восточный край занял губернаторский дом (1808). Северный край площади образовали два здания в формах русского классицизма: угловое - Дворянское собрание (1826) - и смежный с ним дом мужской гимназии и «благородного пансиона», перестроенный из дома купца Петровского (1840). Основной вертикальной осью городского ансамбля стала новая соборная колокольня, сооруженная в 1810 году вместо разбитой молнией шатровой. На северной стороне Большой улицы целый квартал заняла аркада торговых рядов (1787-1790), отделявших от главной магистрали базарную площадь; дальше, по направлению к Золотым воротам, выступал портик ныне не существующей церкви Николы Златовратского (1796), вторивший портикам зданий центральной площади. Наконец, Золотые ворота, стоящие на оси улицы, получили круглые угловые башни.

Последующее промышленное развитие России почти не коснулось Владимира - он оставался небольшим чиновничье-мещанским городом. «Отцы города» нимало не дорожили красотой и памятниками древнего Владимира. Так, городской голова купец Никитин выдвигал варварский проект превращения Золотых ворот в... водонапорную башню, чего, однако, не рискнули сделать, все же изуродовав постройкой новой башни одно из красивейших мест города - Козлов вал. Главная улица города застраивается доходными домами с торговыми помещениями, обращающими свои задворки на живописный южный склон города; по нему лепятся мелкие домишки горожан среднего достатка. У его подножия проходит открытая в 1861 году Московско-Нижегородская железная дорога, путевое хозяйство которой обезображивает прекрасную южную панораму города.

 Город: Владикавказ фото

В начале XX в. Владикавказ был одним из центров революционных движений. А в годы Отечественной войны с достоинством защищал свой край, о чём свидетельствуют многие награды уроженцев города.

Сейчас Владикавказ – областной центр и столица Республики Северная Осетия-Алания и является старейшим культурным центром Кавказа. В городе сосредоточены предприятия, которые имеют общероссийское значение. В черте города расположены санатории и туристические базы. Именно из-за окружающих город гор, воздух там кристально чистый.

Главными достопримечательностями города являются многочисленные монументы в память военных действий в стране. В память разгрома немецких войск в 1942г. был возведён Монумент Славы в виде танка. На Аллее Славы в 1994г. поставлен Мемориальный комплекс в честь погибших граждан во время Осетино-ингушского конфликта 1992г.

Особое место в культуре Владикавказа играют храмы и часовни разных религий. Армяно-Григорианская церковь самая старя в городе. В 1842г. на её месте было деревянное здание храма, а в 1862г. было возведено каменное. В 1897г. храм был частично реконструирован и достроен. Главные святыни находятся в Храме Покрова Пресвятой Богородицы. Помимо православных храмов в городе есть крупная мусульманская мечеть – Суннитская. Она была построена в 1908г., однако много лет в её здании находился музей, и только недавно мечеть была передана мусульманской организации города. Нельзя не заметить здание Лютеранской церкви, построенное в 1866г. Сейчас здесь расположена Государственная филармония.

Главный музей города был открыт в 1897г. и называется Музей Терской области. Он был возведён на добровольные пожертвования жителей. В нём собраны все самые главные древние исторические и культурные ценности Владикавказа.

Главный парк города берёт своё начало с 1870г. и начинается всё с велосипедного трека. Со временем его модернизируют, ограждают озёра и водоёмы на территории. Парк становится больше и красивей и вскоре он получает статус самого красивого парка на юге России. Хоть парк и утратил со временем большее количество исторических памятников, но за ним осталось звание самого уютного места в городе.

С первых дней, когда в далеком 1639 г. Россия вышла к берегам Тихого океана, основной задачей стали поиски подходящего места для главного города-порта. Вначале им стал Охотск, ясачный острог, основанный русскими первопроходцaми в 1665 г. для сбора податей с местных жителей. Роль этого небольшого поселения в те годы была огромной. Именно отсюда брали курс в самые разные точки Тихого океана построенные здесь же русские суденышки с весьма нехитрым вооружением. Oтсюда великий Витус Беринг со своей знаменитой экспедицией отправился на поиски легендарной Америки. В октябре 1790 г. Охотск получил свой герб. В его верхней части был изображен герб Иркутска, столицы Восточной Сибири, — бегущий тигр с соболем в зубах, а в нижней части располагались на голубом фоне два скрещенных якоря со штандартом — символом морского порта. Как видите, элементы этого герба были использованы и в символике Владивостока. 

В 1799 г. была образована Российско-Американская компания, и роль Охотска еще более усилилась: он стал центром всероссийского рынка на Тихом океане. С 15 июля по 15 сентября здесь широко проводились ярмарки, о товарообороте которых можно судить по одной цифре: в 1837 г. здесь было продано товаров на 324 859 рублей. Но в навигационном отношении Охотск располагался в весьма неудачном месте. Быстро меняющиеся мели, резкие приливо-отливные течения, навигационные опасности значительно осложняли работу мореплавателей, поэтому в 1849 г. порт в Охотске был закрыт и перенесен в Аян, основанный в сентябре 1864 г. Но с закрытием в 1867 г. Российско-Американской компании и этот порт перестал играть серьезную роль. 

Функция главного города в Тихом океане перешла к Петропавловску-Камчатскому. В 1812 г. он был объявлен городом, летом 1854 г. военный губернатор В. С. Завойко с немногочисленным гарнизоном успешно отразил нападение англо-французской эскадры. Во избежание новых неприятностей все население Петропавловска уже в следующем году было переведено в Николаевск-на-Амуре. 

К середине XIX века в России поняли, что поиски дальневосточного форпоста зашли в тупик. Ни один из имевшихся портов не отвечал необходимым требованиям: иметь гавань, которую можно было бы легко защитить с берега от неприятеля, достаточно вместительную для военного флота и близкую к рынку. Тогда генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев обратил внимание на юг Приморья. Что же представляла собой эта земля? Боярский сын С. К. Ремезов создал еще в 1701 г. удивительнейшую карту. На ней Приморье обнесено крепостной стеной и обозначено как «царство Никанское», граничащее с Китаем и Кореей. Кстати, на той же карте в устье Амура есть надпись: «До сего места царь Александр Македонский доходил». Современники «Никанского царства» оставили о нем такое свидетельство: «...государство Никанское паче Китайского государства зело людми и богатством, златом и серебром и камением драгим, шелком, камками и всякими алканы, благовонными травами и шафраном изобилствует; мужской и женский пол пред китайскими людми зело чист; и ныне он, Никанский царь, с Китайским царем воюются, а Китайский царь через свое Китайское государство в Никанское царство русских людей с товары для торгу не пропущает». Судя по карте, бухта Золотой Рог почему-то не привлекла первых мореплавателей, но зато на острове Русском в бухте Новик располагался крупный порт. 

В «Санкт-Петербургских ведомостях» в 1859 году, появилась небольшая заметка в которой уже встречается название Владивосток: «Какая великая будущность таится в этих доисторических лесах в связи с великолепнейшими гаванями мира! Недаром этот лабиринт заливов носит название залива Петра Великого, недаром лучший из портов назван Владивостоком, потому что здесь колыбель нашего флота на Тихом океане, русского значения на его широком лоне, не запертом пушками Зунда, Гибралтара и Дарданелл, и нашего владения Востоком. Здесь все дары природы сосредоточены в одну группу и способны развить сильную колонизацию и сильное торговое движение» — правда, означает оно пока еще не город и даже не пост, которых тогда не было и в помине, а хорошую бухту, пригодную для устройства порта. Кто же дал Владивостоку его звучное и красивое название? Известно, что оно появилось в газете, а затем и на картах. Фамилии автора под статьей нет, но если мы полистаем подшивку тех же газет, то сможем встретить еще одну похожую статью о Южном Приморье, в частности о заливе Петра Великого. Она была написана 15 декабря 1858 г. тогда еще капитаном А. И. Романовым, постоянно сотрудничавшим с этой газетой. Сходство формулировок двух статей, одинаковый стиль позволяют предположить авторство Романова и в более поздней газетной публикации, а значит, ему, возможно, и принадлежит идея назвать новый порт на Тихом океане по аналогии с Владикавказом Владивостоком. 

Первый гражданский житель Владивостока — купец Яков Семенов. Приехал он в Ольгу (военный посёлок, основанный за два года до прибытия купца) не с пустыми руками. Среди товара, который он привез с собой из Николаевска, были синяя и белая бязь, сукно, мануфактура. Торговля шла отчасти на серебро, отчасти — в обмен на соболя. Для жилья Семенову выделили в Ольге местный лазарет, благо больных в молодом поселке не было. Ольга стала для Семенова базой торговых экспедиций. По тропам Уссурийской тайги, ведя за уздцы тяжело нагруженную товаром лошадь, коробейник обошел все восточное побережье. Немногочисленные местные жители встречали его радушно. Купец умел говорить по-китайски, и это позволяло ему находить общий язык с покупателями и успешно торговать. Я. А. Семенов, видевший вокруг себя огромное богатство — дары природы, не переставал думать о том, как использовать их. Особое внимание он обратил на морскую капусту, которой немало добывалось в окрестностях Ольги. Семенов проводил много времени на побережье, посещая места сезонного промысла ламинарии пришлыми китайцами. 

31 октября 1861 г. Я. Л. Семенов с женой и сынишкой появился в посту Владивосток. Начальник поста лейтенант Е. С. Бурачек выделил предпринимателю под лавку небольшую комнатку в офицерском флигеле. Но Семенова интересовала не столько торговля с солдатами и офицерами нового поста, сколько возможность попасть на знаменитую ярмарку в корейском городе Хунчун. Он упрашивал лейтенанта Бурачка сходить туда, но поддержки не нашел. Это нисколько не обескуражило Семенова, ведь рядом был еще и Китай, основной потребитель морской капусты и для начала купец решил осесть во Владивостоке, который ему весьма понравился. 

Мало-помалу Я. Л. Семенов оказался втянутым и в общественную жизнь поста Владивосток. К концу первого десятилетия поста жители сообща подали представителю местной власти — заведующему гражданской частью капитан-лейтенанту А. А. Этолину — около 70 прошений об отводе в частное владение земли во Владивостоке. Но до проведения межевых работ дело все не доходило, в основном потому, что пост не имел настоящего хозяина: военные, отслужив свой срок, возвращались на родину, не вспоминая о тех, кто остался на берегу Золотого Рога. Меж тем Приморское областное управление послало во Владивосток землемера Почекунина, который, приступая к производству межевых работ во Владивостоке, попросил, чтобы при этом участвовал и городской староста. Он был очень удивлен, когда обнаружил, что никакого старосты во Владивостоке нет. Вот тут-то и призадумались жители молодого поста о том, что настала пора вводить общественное самоуправление. В результате горячих споров и обсуждений родился следующий документ: «1870 год, марта 27-го дня. Жители г. Владивостока как домовладельцы, так и имеющие земли, согласно заявлению г. начальника войск в г. Владивостоке, на основании параграфа 14 временных правил общественного управления во Владивостоке и п. Новгородском ... избрали старосту и кандидата к старосте и постановили: всем обществом обязанности старосты возложить на купца Якова Лазаревича Семенова, а обязанности кандидата на Михаила Петрова Колесникова... ». Бумагу подписали 30 человек, из них две женщины, десять иностранцев и православный китаец. Семь безграмотных мужиков поставили вместо подписи крестик. Яков Лазаревич Семенов прожил долгую и счастливую жизнь. Его коммерческим начинаниям сопутствовал успех, горожане неизменно избирали его гласным, он был душой многих дел в городе: будь то юбилейные даты, праздники, благотворительные мероприятия. 23 февраля 1913 г. «первого гражданского жителя» и почетного потомственного гражданина Владивостока Я. Л. Семенова не стало. 

Дом, где когда-то жил первый владивостокский голова Михаил Федоров, до сих пор стоит в одном из старых районов города. Память об этом человеке нынче осталась только в названии бухты Федоровской. Хотя владивостокский купец первой гильдии, первый городской голова, один из основателей Александровских мореходных классов и Общества изучения Амурского края Михаил Кузьмич Федоров был незауряднейшим человеком. Побродив по дальневосточным морям, прапорщик Федоров решил осесть во Владивостоке, благо подвернулся удобный случай. В 1871 г. он стал механиком на пароходе «Суйфун». Это судно своими размерами скорее напоминало маленький катер, да и ходило оно всего-то до реки Суйфун (Раздольная), не дальше. Эти места полюбились М. К. Федорову, и он решил остаться в Приморье и завести свое собственное дело. Михаил Федоров подхватил бразды правления у Якова Семенова и 15 февраля был избран владивостокским городским старостой. 10 декабря 1873 г. контр-адмирал Кроун утвердил его в этой должности. 

30 ноября 1875 г. стал знаменательным днем в истории Владивостока: было разрешено открыть в молодом порту городскую думу. В первом отчете думы отмечалось: «Люди анализа и рефлекса получили род деятельности, которая приносит пользу тому городу, в котором находится их материальное достояние». Отставной подпоручик корпуса механиков М. К. Федоров был избран первым городским головой, кандидатом — провизор А. К. Вальден. 

Владивосток был одним из самых оживленных городов Тихого океана, но помимо преимуществ это создавало и проблемы. Здесь каждый год возникали эпидемии, которые привозили с собой выходцы из Китая, Кореи и Японии. В 1886 и 1890 гг. во Владивостоке свирепствовала холера, унесшая много жизней. Михаилу Кузьмичу приходилось тратить много сил на поддержание надлежащего санитарного состояния города. В те времена он был разделен на 24 участка, за которыми на общественных началах наблюдали специальные надзиратели. Городской голова Федоров бесстрашно нес свои обязанности во время эпидемии: он заходил в холерные бараки, проверял санитарное состояние самых злачных мест города, заглядывал в трюмы судов, приходивших в порт Владивосток. Благодаря его усилиям, а также работе добровольных помощников, эпидемия закончилась 17 сентября 1895 г. 

На своем жизненном опыте Федоров убедился, как важно вовремя получить соответствующие знания. Поэтому он обращал большое внимание на народное образование. 24 августа 1886 г. во Владивостоке было открыто городское училище, преобразованное в 1889-1890 гг. в трехклассное учебное заведение, с 1892 г. там было введено преподавание токарного и столярного мастерства. Долгое время почетными смотрителями училища были купец первой гильдии О. В. Линдгольм и помощник Федорова, член управы А. К. Вальден. Во время праздников он устраивал показ «туманных картин» и за свой счет выставлял угощение. Понимая, что небольшое здание училища не может вместить всех желающих получить образование, М. К. Федоров предложил построить для него и мореходных классов соответствующее здание. Дело приняло бы затяжной характер, но тут подоспело предложение купца И. М. Лангелитье купить у него новый дом, который был в те годы достопримечательностью центра Владивостока. Ныне здесь располагается владивостокская телефонная станция. 

Интересы торгового мореплавания привели Федорова к мысли открыть во Владивостоке Александровские мореходные классы. 10 октября 1891 г. он стал председателем общественного комитета по организации нового учебного заведения. Михаил Кузьмич был и в числе основателей Общества изучения Амурского края. Когда у только что образованного Общества возникла необходимость где-то разместить музейные коллекции, Федоров предложил для этого свой собственный дом. Стал он и членом строительной комиссии, когда Общество приступило к строительству здания музея. Он не просто помогал советом, но и выделил необходимые пиломатериалы. 

19 октября 1906 г. бывший городской голова Михаил Кузьмич Федоров скончался. При его жизни небольшая улочка, где стоял дом городского головы, называлась Федоровской, но в советское время, когда старые названия были не в чести, ее переименовали в Производственную, так как на ней находился завод «Металлист». Уже после войны улица стала носить имя Арсеньева: последние годы своей жизни известный путешественник провел недалеко от дома бывшего городского головы. Многое из прошлого Владивостока сохранилось почти в первозданном виде до сего дня, и прежде всего это кривые владивостокские улицы, то круто взбирающиеся на самые вершины окрестных сопок, то огибающие их по склонам. 

Владельцы немногочисленных лошадных «такси» нередко отказывались под предлогом плохого освещения ехать ночью в отдаленные районы. Их жалобы, как и сетования остальных владивостокцев, можно прочесть в архивных подшивках газеты «Владивосток». Но городские власти ничего с дорогами поделать не могли: первый же дождь, потоками стекающий с гор, начисто смывал все попытки благоустроить улочки. Справедливости ради надо отметить, что и сами горожане не отличались чистоплотностью и нередко выбрасывали мусор чуть ли не под окна своих домов. В то время Владивосток состоял из слободок, прототипов нынешних городских районов, улица Светланская была проложена только до Клубного оврага, где располагалось Морское собрание (ныне Матросский клуб). Трудно поверить, но этот овраг был настолько глубок, что в слякоть его можно было преодолеть только пешком или верхом на лошади. К счастью, Клубный овраг недолго портил настроение горожанам: как только на заводе Владивостокского военного порта (ныне Дальзавод) начали строить сухой док, оттуда ежедневно привозили на подводах вынутый грунт и мало-помалу овраг засыпали. По направлению к Гнилому Углу находилось еще несколько улиц, разъединенных между собой другими оврагами. За Клубным оврагом начиналась улица 1-я Портовая, которая шла до Жариковского оврага (ныне остановка Дальзаводская), за ним лежала улица Афанасьевская — основная улица Офицерской слободы. Это район получил такое название примерно в 1872 г., когда во Владивосток из Николаевска-на-Амуре переведена Сибирская флотилия. Офицеры сразу же облюбовали это место и занялись постройкой своих домов. Улица Афанасьевская заканчивалась на обрыве Мальцевского оврага, в 1907 г. она стала частью Светланской. Следующей шла Экипажная улица — центр Экипажной слободы. Здесь находились казармы, столовые, хлебопекарня и прочие постройки Сибирского флотского экипажа. Эта слобода тянулась до широкого оврага Гайдамак, получившего имя от клипера «Гайдамаю», экипаж которого, вероятно, принимал участие в благоустройстве участка. За оврагом Гайдамак шла улица Поротовская, около которой в сопках то там, то здесь были выстроены неказистые домики Матросской слободки, бывшей Артиллерийской. К морю от нее тянулись постройки Морского госпиталя с госпитальной пристанью для того чтобы попасть из центра города в госпиталь — единственное медицинское учреждение того времени, — было проще проехать берегом Золотого Рога мимо портовых мастерских. В этом районе была только одна благоустроенная улица — Шефнеровская. Это название она получила по имени командира транспорта «Манджур» Алексея Карловича Шефнера, который долгое время служил во Владивостоке. Рядом с Поротовской улицей были построены дома для врачей и фельдшеров Морского госпиталя, отчего район и стал называться Докторской слободкой. Только к 1895 г. через овраги Владивостока были проложены мосты, и город получил грунтовку до Луговой. Через несколько лет все улицы были соединены под одним названием Светланская. Выполняя наказы жителей, почти круглый год владивостокская управа занималась благоустройством города и производила капитальный ремонт улиц. Особое внимание обращалось на центральные — Светланскую, Китайскую и Алеутскую. Во многих местах срезались откосы и засыпались ямы. К концу века стали во Владивостоке появляться и капитальные дома. Уже был выстроен дом военного губернатора (ул. Светланская, № 52) и закончилось строительство здания для командира владивостокского порта (Дом офицеров ТОФ). Рядом с ним еще виднелся неказистый домик первого жителя Владивостока Якова Семенова, но уже украшали Светланскую улицу здания Торгового дома Кунста и Альберса. 

Визитной карточкой любого города является вокзальная площадь. Во Владивостоке она видела сановных особ и последнего императора Российской империи, всероссийского старосту Калинина и отца перестройки Горбачева, на ней появлялись ходоки из западных губерний России в поисках новых земель на далекой окраине, сюда из Кореи привезли прах матросов ­ варяжцев, в Гражданскую на ней раздавались выстрелы, и здесь же принимали Народно-освободительную армию Иеронима Уборевича. Тлен времени почти не коснулся Вокзальной площади: обветшалые здания вовремя сносились, на их месте строились новые, не нарушая архитектурной гармонии этого оживленного места. Удивительно, но довольно мирно здесь уживаются памятник Ильичу и восстановленный на коньке здания вокзала двуглавый орел. На заре жизни Владивостока в начале улицы Алеутской, там, где сейчас трамвайное колцо находились казармы железнодорожного батальона. Рядом с ними стояло небольшое, но крепкое здание штаба Владивостокской крепости, возведенное в 1894 г. На его месте теперь стоит Владивостокский прижелезнодорожный почтамт. В то время, когда закладывался город, недалеко от этого места располагались портовые мастерские и небольшой сухой док. Отцы города решили было построить в 1897 г. на берегу бухты набережную, но не достроили: то ли из-за отсутствия денег в казне, то ли из-за более насущных потребностей. Вокзальная площадь была спроектирована уже во время строительства железной дороги, то есть в 1891 г. На площади часто можно было видеть фаэтоны или ломовиков, но в дождь она оказывалась непроходимой. Алеутскую улицу пытались несколько раз мостить, но безуспешно — потоки воды, несущиеся с сопки во время дождя, сводили на нет все усилия. Только после строительства вокзала и прокладки трамвайных путей положение изменилось. Площадь стали мостить небольшими гранитными кубиками, которые укладывались на цемент. Гранит доставляли из Японии, а позднее его стали ввозить из каменоломен Русского острова. 

19 мая 1891 г. стал днем рождения Транссиба. Эта дата связана с приездом во Владивосток цесаревича Николая. В тот день состоялась церемония закладки железнодорожного вокзала. На серебряной доске, которую положил цесаревич Николай в фундамент рядом с первым камнем, было написано: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. В лето от Рождества Христова 1891, месяца мая 19-го, в благополучное царствование его императорского величества государя самодержца всероссийского Александра III, в городе Владивостоке заложен сей первый камень строящегося конечного участка Сибирской железной дороги...». О следующем важном событии в истории Вокзальной площади возвестили выстрелы, прозвучавшие в период Первой русской революции. После установления советской власти в 1917 в городе неоднократно менялись правительства, высаживались военные десанты японских, британских, французских и американских интервентов. 

Немногие любители творчества знаменитого английского писателя Сомерсета Моэма знают, что в августе 1917 г. он провел один бездельный день во Владивостоке, пробираясь окольными путями из Лондона в Петроград. В то время будущий писатель под псевдонимом Somerville служил агентом английской разведки. 18 июля 1917 г. Моэм получил 21 тысячу долларов для субсидирования партии меньшевиков и покрытия его собственных расходов в поездке. Через десять дней на пароходе он отправился из Сан-Франциско в Йокогаму, а оттуда —  во Владивосток. О своем пребывании во Владивостоке С. Моэм написал очень мало. Так, в романе «Эшенден», опубликованном впервые в 1928 г. и переведенном на русский язык в 1992 г., он писал: «Поезд отходил в полночь, и Эшенден (этот роман автобиографичен, и в образе Эшендена С. Моэм описал себя) пообедал с Бенедиктом в вокзальном ресторане, который, похоже, был единственным местом в этом невзрачном городе, где можно было прилично поесть. Там было полно народа; обслуживали же клиентов невыносимо медленно». В автобиографии писателя-шпиона, которую он назвал «Космополитяне», было отмечено, что во владивостокском ресторане он заказал себе водку и закусил борщом. Обслуживание было самое отвратительное, и сосед Моэма, говоривший по-английски, сказал ему: «С приходом революции ждать в ресторане приходится бесконечно!» После ужина С. Моэм отправился на перрон, где решил подождать посадки на поезд. «Целые семьи сидели на своих вещах, — писал он, — казалось, они расположились здесь лагерем уже давно. Люди метались взад и вперед или, собравшись небольшими кучками, о чем-то ожесточенно спорили. Женщины визжали пронзительными голосами. Неподалеку двое мужчин злобно бранились и наседали друг на друга. Вся картина производила впечатление какого-то вселенского хаоса. Свет на перроне был слабый и мертвенно-бледный, и белые лицa всех этих людей напоминали лики ожидающих Страшного суда покойников — спокойных или разъяренных, обезумевших от горя или кающихся». 

У подножия горы Самбонсунги в окрестностях небольшого современного японского городка Сэтана на возвышенном месте стоит строгий и красивый каменный обелиск. На японском и русском языках на нем написано: «Памятник погибшим морякам потерпевшего бедствие русского военного корабля "Алеут"». С этого места открывается широкая панорама Японского моря, за которым осталась родина похороненных здесь людей. 18 октября 1877 г. шхуна Сибирской флотилии «Алеут» под командованием капитан-лейтенанта Сергея Крашенинникова снялась из Императорской гавани на Владивосток. По пути судно прихватил сильный циклон, который отбросил «Алеут» к Хоккайдо, и 7 ноября шхуну выбросило на песчаный берег. Уже по темноте японцы отвели русских моряков в селенье Сетанай, лежащее в шести верстах от места крушения шхуны. Здесь морякам выделили большой дом, внутри которого на глиняном полу по японскому обычаю горел огонь. Моряков поджидал горячий зеленый чай и теплое саке, что тоже было, по общему мнению, весьма кстати. Деревушка, куда волею судьбы попали «алеутцы», была бедной, люди в основном занимались рыболовством и добычей морской капусты. Жители Сетаная по-доброму относились к морякам, и это прежде всего проявлялось в помощи продовольствием. Когда моряки сказали, что одной курицы на всех маловато, селяне стали доставлять по две. А когда в деревушке иссяк запас курятины, то за ней стали посылать в соседнюю деревню. Для населения Сетаная было весьма чувствительным появление лишних шестидесяти ртов, да еще каких! Но никто не выражал недовольства, напротив, при встрече с моряками японцы поднимали ко лбу сложенные ладони и отвешивали церемонные поклоны. В конце ноября к Сетанаю подошел клипер «Абрею» и забрал на борт часть людей. Разыгравшаяся непогода заставила судно уйти, не выполнив полностью задачу, и только на следующий год сюда пришла шхуна «Ермаю» под командованием 34-летнего лейтенанта Б. К. Деливрона. Но таким уж злополучным местом оказалось это японское побережье, что и на этот раз не обошлось без беды. При подходе к шхуне баркас «Ермака» перевернуло волной, и 13 человек погибли. Найти удалось только восемь трупов, их-то и похоронили здесь же на берегу. Прошло много десятилетий. Буддийский храм Тэймэдзи, около которого лежали русские моряки, окончательно обветшал, да и холмики, поросшие травой, сравнялись с землей. Настоятель храма Мацудзаки Киемицу забеспокоился о могилах. Ответственный секретарь общества Япония - СССР в Хакодате решил было перенести останки моряков на иностранное кладбище в своем городе, но тут возразили местные жители, которые решили воздвигнуть в районе горы Самбонсунги около города Сэтана памятник. Как позднее один из них писал: «Погибшие догадываются, что близкие чтят их память, однако нетрудно представить, что их души теряют связь с родственниками, они забываются и уходят в небытие». Деньги собирали со всего Хоккайдо, в 1971 г. состоялся перенос праха русских людей, а еще через год, в сентябре, на братской могиле установили красивый памятник. В предисловии к буклету, который был издан в честь этого события, мэр г. Сэтана Сасаки Есихару написал: «Данный памятник, поставленный в память погибших членов экипажа "Алеут", создан на средства, собранные местными жителями, готовыми во имя добрососедства прийти на помощь терпящим бедствие на море». Интересно, что японцы запросили через советское посольство в Токио сведения о крушении шхуны «Алеут» и поинтересовались фамилиями погибших русских моряков, которые хотели нанести на монумент. Чиновник из Генштаба формально отнесся к этому запросу и после недолгого раздумья написал, что такие сведения не сохранились. На самом деле в Российском государственном архиве Военно-морского флота в Санкт-Петербурге хранится объемистое дело об этом событии, где детально описаны все факты давней трагедии. Известны сегодня и имена погибших у японского берега моряков. Существует легенда, что нынешнюю улицу Алеутскую во Владивостоке проложили моряки со шхуны «Алеут», в связи с чем она и получила это имя. Теперь же мы знаем, что прах восьмерых из этих строителей лежит в соседней стране, и если кому-либо из современных русских мореплавателей доведется побывать в Сэтана, пусть он наведается к горе Самбонсунги и возложит цветы к их братской могиле. 

Русско-японская война 1904-1905 гг. и в настоящее время остается не слишком известным периодом русской военной истории. В череде многочисленных войн империи она была первой, которая не пользовалась популярностью в обществе. Особую страницу в историю Русско-японской войны вписали корабли Владивостокского отряда крейсеров. К началу войны в состав отряда входили 5 крейсеров: «Россия», «Громобой», «Богатырь», «Рюрик», «Лена»; 11 миноносцев и 13 подводных лодок. В серии русских океанских крейсеров первым был «Рюрик». Он вступил в строй в 1895 г. и к тому времени считался одним из сильнейших крейсеров мира, отличался хорошей мореходностью и большой автономностью. Этот крейсер был известен в Японии еще задолго до начала военных действий. Дело в том, что в 1896-1897 гг. крейсер «Рюрик», а также крейсер «Память Азова» совершили переход из Балтики на Дальний Восток и длительное время провели в Японии, в порту Нагасаки. А в 1901 г., в метрической книге Успенского кафедрального собора во Владивостоке появилась запись за № 64: «24 марта крещен Владимир, китайский мальчик неизвестного имени и неизвестных родителей, 8 лет, взятый во время военных действий десантным отрядом крейсер 1-го ранга "Рюрик" в деревне Тзинь-Чхоу (близ Тяньзиня) с наречением именем Владимир и присвоением фамилии "Рюриков" в честь крейсера "Рюрик". 

С января по август 1904 г. Владивостокский отряд крейсеров совершил 6 походов, вызвав панику в деловых кругах Японии, США и Англии, вследствие чего значительно сократилось торговое судоходство у берегов Японии. Рано утром 14 августа 1904 г. Владивостокская эскадра из трех крейсеров подошла к месту предполагаемой встречи с Порт-Артурской эскадрой в Корейском проливе. Но вместо русских кораблей их встретила в полном составе (7 крейсеров) эскадра японского адмирала Камимуры. Завязался жестокий бой. Шедший концевым «Рюрик» получил попадания в кормовую часть, было выведено из строя рулевое управление, и крейсер потерял ход. В бою погиб командир корабля капитан 1-го ранга Евгений Александрович Трусов. Два других крейсера в течение нескольких часов пытались помочь «Рюрику», отвлекая огонь противника на себя, а затем стали прорываться на север. «Рюрику» удалось восстановить ход, и его скорость достигла 8 узлов, но все орудия оставались выведенными из строя. Это давало надежду японцам на быстрый и легкий захват корабля. Они прекратили огонь и приблизились, готовясь взять «Рюрик» на буксир. Лейтенант К. Иванов, принявший командование кораблем на себя, направил «Рюрик» на ближайший крейсер врага, пытаясь его таранить. В это время кондуктор Коротков выпустил торпеду из уцелевшего минного аппарата. Японцы отошли и вновь открыли ураганный огонь по «Рюрику», превратившемуся в дымящуюся груду металлолома. Продолжать бой русский корабль уже не мог. Не желая сдаваться врагу, лейтенант К. Иванов приказал открыть кингстоны. Оставшиеся в живых моряки убрали погибших с палубы, плотно задраили двери и покинули корабль. «Рюрик» накренился на левый борт, потерял устойчивость и затонул. Погибли 204 человека, ранено было 305 моряков. Плавающая в воде команда кричала «Ура!» и «Прощай, дедушка "Рюрик"!». Оставшихся в живых моряков с крейсера «Рюрик» подняли на борт японских кораблей и переправили в лагерь для военнопленных. 

Отношение японцев к русским пленным в то время было примером, на основе которого создавались будущие международные конвенции, связанные с отношением к военнопленным больным и раненым. Японское военное министерство считало, что «все войны основаны на политических отношениях между государствами, поэтому не следует разжигать ненависть к народу враждебного государства». К русским пленным относились как к почетным гостям. 

Владивосток издавна был базой подводного флота, а первые подводные лодки появились здесь еще во время Русско-японской войны. Подводные лодки, построенные на отечественных или иностранных судостроительных заводах в 1904-1905 гг., было решено перевезти во Владивосток для укрепления мощи этой военно-морской базы. На Путиловском заводе построили специальные платформы, и разобранные лодки перевезли во Владивосток, где они вошли в состав Сибирской флотилии. 

19 марта 1906 г. последовал указ императора Николая I об отнесении подводных лодок к отдельному классу боевых кораблей. Этот день и считают днем создания подводных сил России. К этой знаменательной дате во Владивостоке на территории факультета военно-морского обучения Дальневосточного государственного технического университета был сооружен мемориальный комплекс «В память подводников всех поколений», состоящий из ограждения боевой рубки с выдвижными устройствами, части носовой надстройки, а также макетов боевого оружия (ракет, торпед, мин). Дело в том, что многие выпускники кораблестроительного факультета ДВГТУ проходили службу в военно ­ морском флоте, становились старшими офицерами и адмиралами, были конструкторами подводных лодок и оружия для них, и даже возглавляли ЦКБ по проектированию подводных лодок, как Герой Социалистического труда П. П. Пустынцев. 

К началу Великой Отечественной войны в составе ВМФ находились 14 таких подводных лодок, а во время войны было сдано флоту еще 16. Эти лодки принимали участие в боевых действиях. Шесть из них были награждены орденами Красного Знамени, двум было присвоено звание гвардейских, а командиры подводных лодок — Б. А. Алексеев, Г. И. Щедрин, И. Ф. Кучеренко и С. П. Лисин — были удостоены званий Героя Советского Союза. Подводная лодка С-13 знаменита еще тем, что она под командованием капитана 3-го ранга А. И. Маринеско потопила 30 января 1945 г. лайнер «Вильгельм Густлоф», на котором погибло более 4000 солдат и офицеров противника, в том числе и более 1000 специалистов-подводников. 

Владивосток — один из немногих городов не только России, но и мира, где слово «толерантность» соответствовало своему значению, хотя, наверное, слово это в то время даже и не произносилось. Владивосток быстро стал неформальной столицей дипломатических представительств многих иностранных государств . Разные лица приезжали сюда по всяким надобностям. Одни — проездом, воспользовавшись услугами Транссиба, другие успешно занимались здесь коммерцией, некоторые же навсегда связали свою жизнь с городом-портом. Все они в той или иной мере нуждались в консульском обслуживании своих стран.

В 1858г. состоялось подписание «Айгунского договора» между Россией и Китайским государством по инициативе губернатора Восточной Сибири. Годом позже губернатор Муравьёв-Амурский, обходя ново приобретённые земли, заметил хорошо укреплённую бухту и предложил назвать её Золотым Рогом и на её территории создал военный пост, который был назван Владивостоком. Год за годом пост расширялся. В 1862г. его переименовали в порт. С расширением территории и увеличивалось количество жителей. В 1871г. в Владивосток переносятся морские учреждения и порт из Николаевска-на-Амуре.

10 мая 1880г. Владивостоку был присвоен статус города и выведен из состава Приморской области. В городе начали стремительно развиваться заводы, строительство новых дорог, но основным направлением всё ещё оставалось мореходство и морская торговля. Здесь же, в 1899г. было основано первое учебное заведение на Дальнем Востоке – Восточный институт. В 1938г. Владивосток стал центром Приморского края. Однако, несмотря на стремительный рост и его развитие, город в 1958г. был закрыт для иностранных туристов, т.к. имел военное стратегическое значение для страны. Но в 1992г. вышел указ об открытии города.

Так как город был изначально военным сооружением, здесь сохранилось множество военной техники и сооружений, которые напоминают о военных действиях. Всё это собрано в музее «Владивостокская крепость», открытом в 1996г. Во Владивостоке имеется самый старый музей Дальнего Востока – Приморский государственный объединённый музей им. В. К. Арсеньева. Он был открыт в 1890г. Его основой есть археологические коллекции Амурского края.

Культурным центром Владивостока считается Приморский Пушкинский театр, строительство которого было начато ещё в 1907г. На данный момент здание отреставрировано и имеет облик очень близкий к первоначальному.

В честь 30-летия победы в Великой Отечественной войне на юге города был поставлен Мемориал подводная лодка «С-56″, экипаж которой во время войны проявил достойное боевое мастерство и мужество.

Самыми красивыми и необычными местами Владивостока считаются океанариум и сад камней. В океанариуме собрана очень большая коллекция живого мира Тихого океана и декоративных редких рыб. А сад камней называют частичкой Японии во Владивостоке – это любимое место для отдыха горожан и туристов. Он был открыт в честь союза Японии и Владивостока.

Город Владивосток имеет много наград и званий. Самое главное – это звание «Города воинской славы», присужденное в 2010г. В городе также есть самая популярная улица – Адмирала Фокина, жители называют её Арбатом. Улица была построена ещё в дореволюционное время, но потеряла своё предназначение торговой площади и стала центром вечерних прогулок с красочными клумбами и красивыми, старыми постройками.

Великий Устюг — один из древних русских городов. Начало Устюгу положили ростово-суздальские князья.

Первое поселение они основали в XII веке на высокой горе в четырёх километрах от современного города у слияния Сухоны с Югом, а так как с этой горы можно было далеко видеть окрестности, городище получило название «Гледен» («Глядень»).

Однако это городище просуществовало недолго. Чудские племена часто осаждали и жгли его, а воды рек, подмывая и затопляя берега, приносили людям немало бедствий.

Ввиду этого уже в XIII веке посадские люди стали переселяться на левый берег Сухоны и основали там новое поселение, названное по устью реки Юга — Усть-Югом или Устюгом.

XIII—XIV века

Слияние рек Юг и Сухона

Впервые в источниках город Устюг возможно упоминается в 1207 году. Владимирский князь Всеволод Большое гнездо отдаёт своему сыну Константину в удел Ростов с пятью городами, предполагается что среди них и Устюг (хотя в перечислении не указано).

Скорее всего это было сторожевое поселение (в районе Успенского собора), форпост ростовцев против новгородцев. Острога или капитального крепостного укрепления долгое время не имел.

Первое реальное письменное упоминание. В 1212 году преподобным Киприаном Устюжским основан первый на Русском Севере - Михайло-Архангельский монастырь. Фактически это положило основанию и развитию настоящего города на левой стороне реки Сухоны.

В 1218 году Устюг подвергся нападению камских булгар, ведших борьбу с русскими князьями за волжско-камский водный путь, дававший выход к богатым охотничьим угодьям.

Город был разграблен, но сумел быстро восстановиться. Уже через два года князья Юрий и СвятославВсеволодовичи повели русские дружины против булгар «из Ростова полк посла, а другой со Устюга на верх Камы».

С 1364 по 1474 год существовало Устюжское княжество с центром в Великом Устюге.

Вклиниваясь на северо-востоке во владения новгородцев, Устюг с самого своего основания служил опорным пунктом ростово-суздальских князей, преграждая дорогу в древнее Заволочье (см. Устюжский летописный свод).

Конец XIV века — XVII век

В XIV—XV веках борьба, разгоревшаяся за Север, не оставила в стороне и Устюг.

Новгородцы шесть раз нападали на него. Устюжане выступали на стороне московских князей.

В конце XIV века при великом князе Василии I Устюг окончательно входит в состав Московского княжества.

В середине XVI века Устюг перестал быть окраинным укреплением и потерял своё военное значение.

Однако, благодаря выгодному географическому положению (в связи с открытием торгового пути по Сухоне и Северной Двине к Белому морю) он продолжал развиваться как торговый центр. Рост торговли послужил толчком к развитию кустарных производств и художественных промыслов.

В XVI веке торговое значение Устюга настолько возросло, что Иван IV включил его в число опричных городов, дававших деньги «на государев обиход». Именно в этот период за ним утверждается название Великий.

XVIII — начало XX века

В XVIII веке в связи с перемещением торговых путей Великий Устюг, как и многие другие северные города, утратил торгово-транспортное значение. С утратой былой славы менялось и административное положение Устюга.

До конца XVII века он был центром огромной по территории Велико-Устюгской области.

В 1708 году, когда Пётр I разделил страну на восемь губерний, Великий Устюг вошёл в состав Архангелогородской губернии, стал центром Великоустюжского уезда и получил статус провинциального города, (с 1719 года центр Великоустюгской провинции), а с 1780 года в составе Вологодского наместничества. В XIX век он вступил в качестве уездногогорода Вологодской губернии.

В конце XVIII века в городе из-за «прекрайней тесноты» произошло несколько крупных пожаров, в результате которых выгорел почти весь посад. Было предложено несколько планов перестройки города. Окончательно утверждён план землемера Голубева, который считается образцом сохранения старой застройки.

В РСФСР

В 1918—1929 годах Великий Устюг был центром Северо-Двинской губернии РСФСР. Затем в 1929-1930 годах город был центром Северо-Двинского округа Северного края (Архангельск). После упразднения округа с 1930 по 1936 год вместе с Великоустюгским районом входил в состав Северного края (Архангельск). В 1936-1937 годах - райцентр Северной области (Архангельск). После упразднения Северной области 23 сентября 1937 года в качестве районного центра вместе с Великоустюгским районом вошел в состав Вологодской области.

В 1921 -1922 годах в городе был образован Северо-Двинский университет, первый на Русском Севере. Действовал Учительский институт. В 30-е годы XX века нанесен большой урон самобытному архитектурному облику города, было разрушено и обезображено множество соборов, церквей и часовен.

Исконным населением новгородской земли были финно-угорские племена, оставившие память о себе в названиях многочисленных рек и озер. В VI веке в новгородскую землю пришли немногочисленные племена славян-кривичей, а в VIII веке в процессе славянского заселения Восточно-европейской равнины сюда пришло племя словен.

Экономическая жизнь и политическое взаимодействие племен оказались связанными с мощным международным Балтийско-Волжским торговым путем, проходившим по Волхову, Ильменю и Мсте.

Борьба с господствовавшими в международной торговле скандинавскими купцами-воинами способствовала ускорению процесса складывания государственных отношений. К середине IX века у истоков Волхова сформировался центр политического общения племен, живших на многочисленных реках, впадающих в озеро Ильмень, сложилась система их военного взаимодействия. Сбор и выплата варягам дани заложили основу государственного налогообложения. В 862 г. для исполнения судебных и правоохранительных функций вождями племен был приглашен скандинавский князь с дружиной, положивший начало княжеской династии Рюриковичей, более семи с половиной веков управлявшей всеми русскими землями.

В начале X столетия новгородские племена словен и кривичей вместе с князем Игорем и скандинавскими дружинами начали поход на юг для обеспечения равноправной торговли с Византией. Были завоеваны Смоленск и Киев, на границе опасного Дикого поля - степей, был заложен опорный пункт для дальнейшего движения на Константинополь.

Походы Игоря и его воеводы Олега позволили достигнуть поставленной цели - проложить торговый путь "из варяг в греки" Последствием стало объединение восточнославянских племен и формирование древнерусского государства со столицей в Киеве

Первые киевские князья стали полноправными хозяевами южнорусских земель и продолжали нести службу в Новгородской земле. Сложившуюся традицию нарушил князь Святослав Игоревич, сосредоточивший свои политические интересы на низовьях Дуная. В середине X в. отсутствие полноценной государственной власти в Новгородской земле ускорило переселение вождей племен в политический центр у истоков Волхова, началось формирование Новгорода как города.

В 970 г. новгородцы обратились к Святославу с требованием дать им князя, угрожая, в противном случае, найти его в другой земле. Компромиссом стало направление в Новгород сына Святослава и рабыни - Владимира.

После смерти отца Владимир был изгнан из Новгорода, но в 980 г. он вернулся со скандинавским отрядом и завоевал город. После утверждения Владимира на киевском престоле положение Новгорода в Киевской Руси перестало отличаться от других земель.

Это позволило княжеской власти без особого труда утвердить в Новгороде христианство в качестве официальной государственной религии. В конце X в. здесь была построена тринадцатиглавая деревянная Церковь св. Софии Премудрости Божией. В необычном многоглавии храма возможно нашло отражение традиционное мировоззрение новгородцев, связанное с господствующими у них дохристианскими языческими культами. Новгородская София побудила князя Ярослава Мудрого построить в 1037 г. тринадцатиглавый каменный Софийский собор в Киеве.

Принятие христианства постепенно превратило Новгород в мощный духовный центр Руси. Заслуги новгородских владык в защите и развитии православия были отмечены в середине XII столетия возведением их в сан архиепископов и сделали новгородскую владычную кафедру наиболее важной в русской православной церкви.

С Новгородом связана жизнь и деятельность одного из выдающихся деятелей русского средневековья - Ярослава Мудрого. Руками новгородцев он дважды был посажен на великокняжеский престол в Киеве. В течение десяти лет Новгород был местопребыванием великого князя, фактической столицей русских земель, принадлежавших Ярославу.

При Ярославе Мудром возобновило свою деятельность Новгородское государственное вече, новгородская аристократия - потомки родоплеменных вождей - получили особые судебные права и налоговые льготы, была создана древнейшая редакция Русской Правды.

Важным этапом в формировании республиканских традиций стало обретение новгородской аристократией самоуправления. С конца XI в. новгородцы начинают избирать себе посадников, а затем и тысяцких, участие которых в политической жизни государства постепенно расширяется.

В 1136 г. новгородцы вместе с псковичами и ладожанами на вече изгнали князя Всеволода Мстиславича и объявили о своей "Вольности в князьях". Это привлекло к Новгороду внимание многих русских князей, стремившихся занять великокняжеский стол, и на пути к нему получить поддержку Новгорода. Каждый претендент старался завести своих сторонников в городе. Формировались партии, ожесточенно враждовавшие между собой. Широкое развитие получило народное вече на Ярославовом дворище с участием всех жителей города, вечевые собрания в городских концах.

Разрушить новую традицию попытался великий владимирский князь Андрей Боголюбский. В 1169 году он объединил дружины южнорусских князей и бросил их на уничтожение Новгорода. Город не имел профессиональной армии, укреплений и не успел собрать ополчение. Силы нападавших и защитников города оказались очень неравны. Тем не менее армия Андрея была не только разгромлена, но и взята в плен. Новгородцы связывали эту победу с помощью и заступничеством чудотворной иконы Божией Матери "Знамение", почитающейся с тех пор в качестве национальной реликвии русского народа.

В середине ХIII в. обрушившееся на Русь татаро-монгольское нашествие во многом коснулось и Новгорода. Поход Орды на Новгород в 1238 г. закончился неудачей для завоевателей. Героизм и мужество защитников нового Торга, оказавшегося на пути Орды, задержали татарскую конницу почти на месяц. Начавшаяся весенняя распутица заставила захватчиков повернуть назад. Тем не менее, по воле великого князя Александра Невского Новгород в полной мере разделил экономическое бремя, возложенное Ордой на Русь. Огромная и достаточно плотно заселенная новгородская земля выплачивала большую часть причитавшегося с Руси "татарского выхода", снижая тем самым угрозу новых разрушительных набегов на южнорусские земли.

Избежавший разрушения город сыграл важную роль в защите северо-западных рубежей Руси от шведской и немецкой крепостной агрессии. В 1240 г. новгородское ополчение разгромило шведскую военную экспедицию при слиянии рек Невы и Ижоры, а в 1242 г. новгородцы вместе с владимирской дружиной разгромили на льду Чудского озера объединенные силы Ливонского и Тевтонского крестоносных орденов. Рыцарской армии был нанесен самый большой урон за всю историю средневековых войн. Одержанная победа была закреплена разгромом Ливонского ордена а Ракворской битве в 1268 году.

Усилия новгородцев и псковичей разрушили планы католической Европы по духовному закабалению Руси, ослабленной ордынским нашествием, позволили сохранить православие как основу народного духа.

На протяжении столетий Новгород собрал вокруг себя огромные территории. Перед лицом все громче звучавших объединенных тенденций со стороны Москвы, Твери, Великого княжества русско-литовского новгородская аристократия пыталась сохранить и обеспечить независимость новгородского государства. Новгород успешно боролся с армиями Михаила Тверского и Дмитрия Донского, в период братоубийственной междоусобной войны в начале XV века принял у себя и укрыл ее организатора и вдохновителя Дмитрия Юрьевича Шемяку.

Борьба двух тенденций особенно обострилась в ее родине XV столетия, когда Новгород в нарушение ранее подписанного соглашения с Москвой, призвал на княжение великого князя Казимира, государя католической Литвы. Москва в 1471 году ответила на новгородское "предательство" военным походом, выявившим глубокий раскол внутри самого новгородского общества. Архиепископский поляк отказался сражаться против великого князя Московского, а "переветник" Упадыш заклепал пушки железом, чем вывел из строя всю новгородскую артиллерию.

Убедившись в нежелании большинства жителей Новгородской земли защищать интересы узкого круга новгородской аристократии, великий государь московский Иван III совершил в 1478 г. поход на Новгород "миром". Город сопротивления не оказал, правящие круги просили лишь гарантировать им безопасность, сохранить имущество и земельные владения.

Присоединение Новгорода к Москве положило начало единому российскому государству, открыло новую страницу русской истории.

XV век стал новой страницей и в истории самого Новгорода. Все новгородские землевладельцы были выселены в другие земли, а их владения розданы московским дворянам.

Продолжали развиваться ремесло, торговля, новый расцвет переживала культура, впитавшая в себя многие традиции древнего города.

Возможно, сохранение новгородских традиций вызвало особое раздражение у нездорового, мнительного царя Ивана Васильевича Грозного, подвергшего в 1570 году новгородскую землю невиданному по своей жестокости опричному разгрому. По всей земле были замучены тысячи людей, разграблены церкви и монастыри, деревни и села пришли в запустение.

XVII век начался для Новгорода с новых несчастий. В 1611 - 1617 гг. он был оккупирован шведами, вновь разграбившими и разрушившими город. После шведского разорения Новгородская земля уже не смогла восстановить былую мощь.

Еще на протяжении столетия Новгород был важной крепостью на северо-западных границах России. Строительство Петербурга в начале 18 века и перенос столицы империи на берега Невы привели к утрате и этого значения древнего города. Он сохранил лишь роль важного духовного центра русского православия.