Марина Ильина

заходила 24.01.2016 в 12:19
День рождения:
15 апреля 1989 г.
Страна:
Россия
Город:
Алушта, Крым

Контактная информация

Контактная информация недоступна.

Записи

ИСТОРИЯ АЛУШТЫПервые свидетельства о жизнедеятельности человека в Алуштинской долине Первые свидетельства о жизнедеятельности человека в Алуштинской долине относятся к позднему периоду древнекаменного века (палеолита) - к эпохе, отстоящей от наших дней в глубь веков на 100-30 тысяч лет. В окрестностях сел Розовое и Изобильное археологами обнаружено два местонахождения орудий труда первобытных охотников и собирателей. Это кремневые остроконечники, скребла и ножи, которые использовались для охоты, разделывания туш и обработки шкур убитых животных. К гораздо более позднему времени, к XII-IV тысячелетию до н.э., относятся мелкие кремневые пластинки, и поныне находимые на западной окраине Алушты в Рабочем уголке и на берегах речки Улу-Узень у с. Розового. Эту эпоху в истории человечества условно именуют мезонеолитом. Тогда древние обитатели долины научились уже более искусно обрабатывать кремень. Пластины с острыми краями получали путем расщепления каменного ядра - нуклеуса. Чтобы придать им еще большее совершенство, на края наносилась ретушь - мелкие чешуйчатые сколы. Несколько таких пластинок, как правило, вставляли в деревянную или костяную основу и получали универсальные наборные ножи или серпы. К эпохе начала освоения металлов (V тыс. - X-IX вв. до н. э.) на территории Алуштинского региона можно отнести несколько памятников и отдельных находок. Это компактное местонахождение каменных орудий труда на берегах р. Сахы-Узени южнее с. Зеленогорья (б. Арпат), культурный слой на скале Алигор в Партените, отдельные находки керамики и изделий из камня в пещерах Бай-Су и Туакская, у озера Эгиз-Тинах и у перевала Чегинитра-Богаз на Караби-яйле, на Бабуган-яйле, Южной Демерджи и на Крепостной горке в Алуште и др. Несмотря на то, что человечество уже начало использовать металлы (медь, а затем бронзу), основную массу орудий труда продолжали изготавливать из камня. Ни одного изделия из металла эпохи меди-бронзы на территории Алуштинского региона пока не найдено. Здесь широко применялись кремневые наконечники стрел, шлифованные проушные топоры и мотыги, пестики, зернотерки и терочники, а в качестве посуды примерно со II тыс. до н. э. начинают использовать вылепленные из глины и обожженные сосуды, часто украшенные орнаментом, образованным отпечатками шнура, налепными валиками, наколами и врезными линиями. Несмотря на то, что большинство этих памятников специально не исследовалось, сам набор предметов и топография мест находок позволяют предполагать, что в указанную эпоху местное население практиковало комплексную систему хозяйства - земледелие, скотоводство, охота. Об идеологических (космогонических) представлениях древних жителей Крымских гор известно немного. Отрывочные и неясные сведения о них сохранились лишь в немногочисленных памятниках древности. В 19 км к северо-востоку от Алушты, на юго-восточном склоне горы Кара-Тау, неподалеку одного из перевалов через Караби-яйлу и истока речки Нефан-Узень, обнаружена отдельная, вертикально стоящая плоская известняковая плита. Высота ее - 6,40 м, ширина -5,30 м, толщина - около 1,10-1,20 м. Плита обращена плоскими гранями на юго-восток и северо-запад. Огромный камень с такими параметрами вряд ли мог оказаться в вертикальном положении в результате воздействия естественных сил. Не исключено, что он был специально установлен в древности с какой-то определенной целью. В таком случае, перед нами - менгир. Менгиры устанавливались многими народами и в различные периоды их истории. Время установки этих камней с трудом поддается определению. В Европе известно множество каменных фигур, которые в большинстве своем относятся к периоду от неолита (времени появления производящего хозяйства и керамической посуды) до раннего железного века. Это время мифов и становления цивилизации. Менгир на склоне Кара-Тау, возможно, был свидетелем эпохи, когда конные воины, вооруженные бронзовыми кинжалами, путешествовали по всей Европе, населенной земледельцами и скотоводами, современником трагических событий Троянской войны, немым свидетелем славы и падения Агамемнона, Ахилла и Приама. Назначение вертикально стоящих каменных глыб вряд ли будет до конца понятно современному человеку. Менгиры могли обозначать места захоронений или отправлений культов, служить ориентирами или быть элементами солнечных и лунных календарей. Еще один уникальный для Южного берега Крыма памятник находится на западной окраине Алушты. Это каменный курган с кромлехом, в популярной литературе известный под названиями "кромлех Трахтенберга" (так как располагается у дороги, идущей мимо места, где в XIX - начале XX вв. находилась дача Трахтенберга), или алуштинский "Стоунхендж". Вот как описывает это сооружение исследовавший его в 1886 г. известный русский этнограф и археолог В.Ф. Миллер: "Оно представляет вид невысокого кургана, около 9 аршин в диаметре, укрепленного в основании совершенно правильным кольцом из огромных, поставленных на ребро, 29 камней высотою от 1,5 до 2 аршин. Внутренность кольца усеяна небольшим камнями, так что представляется почти вымощенной. В середине круга навалены кучею большие камни, из которых один в виде столба, высотою в 2 аршина, водружен на восточной стороне, на расстоянии около сажени от края. Пространство вокруг памятника усеяно камнями, из которых два большие образуют вход с западной стороны. Куча массивных камней на середине круга производит, на первый взгляд, впечатление разрушенной и разграбленной гробницы. Однако, чтобы проверить это предположение, я предпринял раскопку, причем камни, лежавшие в середине, были сдвинуты, и рабочие в течение трех дней, сняв насыпную землю, дошли до материка... Кроме черепков от грубой глиняной посуды не было ничего найдено..." Современное обследование выявило несколько иную картину. Высота насыпи достигает 1 м, диаметр - около 13-14 м. Кромлех сооружен не по основанию кургана, а на расстоянии примерно 3 м от края насыпи (ближе к центру). Диаметр кромлеха по внешнему контуру - около 7 м. Он состоит из 25 массивных камней высотой до 0,9 м, шириной до 1,4 м, вкопанных в курган не менее чем на 0,5-0,6 м. В центре памятника находилось некое, ныне разрушенное, сооружение из еще более крупных камней. По сохранившимся остаткам можно судить лишь о том, что это была конструкция не менее чем из 9 установленных вертикально каменных плит (высотой до 0,6 м), овальной или подпрямоугольной в плане формы размером примерно 3 x 4 м, вытянутая практически строго по линии запад - восток. Кто знает, было ли это погребальное сооружение, или среди камней на кургане восседала языческая жрица, пытаясь рассмотреть сквозь сумрачную тяжесть веков будущее своего народа. Надо сказать, что форма кургана отражает представления древних обитателей Европы о загробной жизни и возрождении - извечной тайне, волновавшей человечество во все времена. Выпуклый холм - не что иное, как чрево женщины - Матери Земли, а погребенный внутри - младенец, которому суждено еще раз родиться в последние дни мира. Курганы сооружали на протяжении длительного времени, начиная с эпохи бронзы. Только в Крыму количество могильных холмов исчисляется десятками тысяч. В различных культурах Евразии такие погребальные сооружения (особенно те, в планиграфии которых заложено сочетание крута (насыпи и кромлеха) и квадрата ("каменного ящика" - мандала) могли выступать в роли святилищ - условных "центров Мира". Сами по себе земляные или каменные насыпи могли воплощать мировую гору, а "каменные кольца" вокруг них - служить границами между организованным пространством (космосом) и периферией, переходящей в хаос. На курганах или около них совершались жертвоприношения, призванные поддерживать установленный миропорядок, а также определенные ритуалы, осуществляющие связь времени - прошлого и настоящего. Планомерные археологические исследования объекта пока не проводились, поэтому определить дату его сооружения сложно. Среди предметов, найденных любителями древностей, на кургане есть обломки краснолакового сосуда и стеклянная бусина с глазчатым орнаментом, которые можно отнести к эпохе эллинизма Однако не исключено, что памятник появился значительно раньше а затем был вторично сакрализован и использовался для отправления культов. Следы пребывания тавров в Алуштинской долине По крайней мере с середины I тысячелетия до нашей эры греческие писатели проявляют интерес к народам, обитавшим на южном побережье Таврики. Дело в том, что к тому времени эллинская цивилизация достигла берегов нашего полуострова. На месте современных городов Керчи, Феодосии, Евпатории высаживаются греческие колонисты. Немногочисленные пришельцы, не нашедшие себе места на родине, обретают ее здесь, на берегах теплого моря. Здесь же они сталкиваются с местными обитателями - таврами. Впервые это племя упоминает "отец истории" Геродот, живший в V в. до н. э. Он указывает ареал обитания, а также передает сведения легендарного характера о некоторых обычаях крымских аборигенов. По этим легендам, тавры занимались грабежами и войнами. Потерпевших кораблекрушение или захваченных в открытом море эллинов они приносили в жертву богине Деве. В святилище Орсилохи - Девы-Парфенос (возможно, именно с культом богини-девы связано название одного из поселков у подножия горы Аю-Даг - Партенита) тела жертв сбрасывали с утесов или предавали земле. Головы пленных врагов, насаженные на длинные шесты и выставленные над домами, становились стражами жилища. Впоследствии древние авторы в различных вариациях пересказывают повествование Геродота. Кроме того, античная литературная традиция связывает с Таврикой греческий миф, видимо, еще гомеровских времен, о дочери одного из участников троянской войны, предводителя ахейского войска, царя Микен, Агамемнона - Ифигении. Артемида заменила обреченную на заклание девушку ланью и умчала ее за море в землю тавров, сделав жрицей в своем храме. Этот миф вдохновил Еврипида на создание трагедии "Ифигения в Тавриде". В то же время никаких материальных свидетельств "патологической" кровожадности тавров пока обнаружить не удалось. Кроме того, человеческие жертвоприношения сами по себе не могли вызвать у эллинов особых эмоций, поскольку в варварской среде того времени они представляли обычное явление, причем способы умерщвления как жертв, так и врагов были зачастую несравненно более жестокими и изощренными, чем простое отсечение головы. Так, вполне "цивилизованный" эллин Фемистокл перед сражением при Саламине на глазах у войска принес в жертву богу Дионису трех персидских юношей, задушив их собственными руками. Эпоха порождала жестоких богов. Таким образом, слава о дикости и жестокости тавров возникла, скорее всего, благодаря привязке популярной древней легенды (об Ифигении) к Таврике. По поводу происхождения названий "тавры" и "Таврика" существует множество гипотез. Наиболее правдоподобной выглядит версия, предложенная известной исследовательницей древних надписей, доктором исторических наук Э.И. Соломоник. По ее мнению, греки называли Тавром отдельные гористые местности, в том числе и Крымские горы. Следовательно, тавры - это горцы, жители Тавра (Крымских гор). Практически ничего не известно о языке тавров. Достоверно нельзя назвать ни одного таврского слова. Хотя не исключено, что некоторые топонимы горной части полуострова и предгорий в своей основе сохранили таврские корни. Ученые считают, что таврским, точнее, индоевропейским, языковым реликтом являются слова с основой "Сал" (Салгир, Сала и т. п.). Этот корень толкуют как обозначение бурного потока воды, движущегося с горного склона. Все исследователи согласны с тем, что таврам принадлежат могильники из так называемых "каменных ящиков". Они открыты во многих местах Южного берега Крыма и Главной гряды Крымских гор, датируются VI-V в. до н. э. Пять таких могильников найдены в Алуштинской долине. Каменный ящик сооружался из пяти плит. Четыре из них служили стенами погребального сооружения, а пятая - крышкой. Устроенная таким образом гробница предназначалась для многократных захоронений. Умерших помещали в скорченном положении на боку до тех пор, пока "ящик" не заполнялся. Вместе с погребенными хоронили различные вещи: оружие (мечи, кинжалы, стрелы), конскую сбрую, бронзовые украшения (кольца, браслеты, височные подвески, гривны, бляхи, серьги), бусы, раковины каури. "Ящик" лишь частично помещался в земле, верхняя его часть с каменной крышкой возвышалась над дневной поверхностью. Жители гор берегли могилы своих единоплеменников. Но позднее, когда память о таврах осталась лишь в названии полуострова, люди в поисках сокровищ, а то и просто ради любопытства разоряли "ящики", выбирая ценные предметы, оставляли за ненадобностью ржавые железные акинаки и битую посуду. Поэтому нетронутый "каменный ящик" - редкая удача археолога. В районе Главной гряды и Южного берега практически неизвестны долговременные поселения тавров. Сочетание недолговременных поселений с большими, функционировавшими длительное время могильниками исследователи объясняют тем, что тавры занимались в основном отгонным скотоводством и при этом отдельные их общины перемещались в пределах ограниченной территории. Часть из них, возможно, промышляла и пиратством, хотя куда исчезали награбленные ими вещи, неизвестно. При раскопках могильников не найдено никаких греческих изделий, кроме бус. Уж не за ними ли охотились пираты? Конечно, нет, не своим возлюбленным и женам несли разбойники золото и кораллы. Возможно, этих приношений требовала "жестокая богиня", в своем святилище принимавшая жертвы туземцев. "К чему холодные сомненья, я верю, здесь был грозный храм и крови жаждущим богам дымились жертвоприношенья..." - эти строки принадлежат АС. Пушкину, романтическому знатоку древней литературы. Конечно, храм был, но где? Его ищут на Аю-Даге, в Балаклаве и в других местах полуострова. А может, их было несколько? Совершенно неожиданной удачей для ученых стало открытие археолога, кандидата исторических наук Н.Г. Новиченковой горного святилища у перевала Гурзуфское седло к западу от Алушты. Среди множества драгоценных предметов и монет на заброшенном капище были найдены высокохудожественные статуэтки греческих божеств и даже обломки римского шлема. Возможно, перед нами немые свидетели жертвоприношений тавров. Так кто же такие тавры, откуда они взялись и куда исчезли? Сопоставляя результаты длительных археологических изысканий, исследователи пришли к выводу, что тавры сформировались на основе части племен, населявших Крым в эпоху бронзового века. Возможно, они - потомки легендарных киммерийцев, изгнанных скифами из причерноморских степей. Археологи связывают племена ранних тавров с "кизил-кобинской культурой". Дело в том, что в науке принято называть различные категории памятников по месту первого их обнаружения. Так, обломки своеобразной керамики -один из основных признаков раннетаврской культуры - были найдены у пещеры "Кизил-Коба" к юго-востоку от Симферополя. Отсюда и название культуры - "кизил-кобинская". "Кизил-кобинцы" вначале жили в предгорном Крыму, занимаясь земледелием и пастушеским скотоводством. В VI в. до н. э. часть этих племен по не совсем ясным пока причинам переселилась в горы и на Южный берег полуострова. Здесь-то они и стали известны под именем тавров. В III в. до н. э. археологическая культура, соотносимая с таврами, теряет свои индивидуальные черты, хотя письменные источники продолжают упоминать о них довольно долго. В первых веках нашей эры для обозначения населения Крыма употребляется термин "тавроскифы" или "скифотавры". Предполагают, что тавры смешались со скифами и окончательно утратили самобытность своей культуры. Следы пребывания тавров среди поздних скифов с трудом улавливаются в некоторых деталях погребального обряда и в отдельных формах лепной посуды. В то же время из текстов греческих надписей и сочинений римских историков мы узнаем о гибели от рук тавроскифов граждан Херсонеса и целого римского отряда. Против пиратствующих варваров вело борьбу Боспорское царство, а знаменитый противник Юлия Цезаря, Гней Помпей, похвалялся перед римским сенатом победой над таврами. О пребывании эллинов в районе Алушты пока что нет никаких свидетельств. По сообщению древних авторов известно, что на Южном берегу Крыма в античную эпоху находилось поселение Лампад (в переводе означает маяк), но этническая принадлежность его жителей неясна. Некоторые современные исследователи локализируют этот пункт в районе мыса Плака, находящегося примерно в 9 км к юго-западу от Алушты. Кроме того, в окрестностях города найден остроконечный греческий меч - ксифос (V-IV вв. до н. э.). Каким путем попал этот предмет в Алуштинскую долину - загадка. Возможно, оружие было приобретено или захвачено у греческих колонистов или воинственных скифов таврами, а затем оказалось в одном из "каменных ящиков" в качестве погребального инвентаря. Античные поселения в Алуштинской долине Еще в I в. римляне, покорившие к тому времени греческие города, а в других государствах посадившие на престол послушных властителей, вводят 6 своих когорт (около 3 тысяч воинов) в Таврику. Существовавшие здесь прежде три государственных образования - Херсонес Таврический, Боспорское царство и позднескифское государство - попадают в сферу интересов Римской империи. В I-II вв. н. э. размещаются гарнизоны римских войск в Херсонесе и его округе. На Южном берегу, на мысу Ай-Тодор, примерно в 400-850 м к юго-западу от того места, где теперь высятся готические башенки замка "Ласточкино гнездо", римляне возводят мощную крепость Харакс. Здесь были расквартированы части XI Клавдиева легиона. До сих пор впечатляют своей массивностью заросшие кустарником фундаменты оборонительной стены. В это же время на полуостров начинают активно проникать вышедшие из азиатских степей сарматы, а затем североевропейские племена германцев. Римские императоры, заботясь о безопасности своих границ, пытались обратить воинственных варваров в своих союзников. Они брали их на службу в качестве военных поселенцев на стратегически важных территориях. Как мы увидим далее, эту практику переняли византийские императоры, наследники традиций Рима. Это было намного удобнее и выгоднее, нежели держать постоянные регулярные части во враждебном варварском окружении. Горная часть Южной Таврики, куда входит и Алуштинская долина, в силу своих географических особенностей занимала периферийное положение и всегда была несколько изолирована от внешнего мира. Поэтому жители таких горных областей дольше других сохраняют свою традиционную культуру. Яркий пример тому - народы Кавказа. Скорее всего, подобно легендарным таврам, местные жители занимались в основном отгонным скотоводством и, видимо, промышляли пиратством. Согласно Тациту, в 49 году н. э. несколько кораблей римского флота, возвращающиеся из Боспора в Херсонес, были выброшены бурей на берег. Варвары едва ли не поголовно истребили спасшихся римлян. Для борьбы с пиратством у крымских берегов крейсировали корабли мезийского Флавиева флота и Равенской эскадры. Им удалось искоренить этот бич причерноморской торговли. Один из античных авторов, описывая это время, сообщает, что три тысячи гоплитов (тяжеловооруженных воинов) и сорок военных кораблей держат в страхе местных варваров и сделали прежде враждебное море вполне безопасным для плавания. В I-IV вв н. э. в горном Крыму, в том числе и на Южном берегу, появляется довольно большое количество новых поселений, некрополей и святилищ. В Алуштинской долине известно шесть позднеантичных поселений. Западнее, в районе современного Партенита и Ялты, исследованы два святилища (Алигор, Селим-Бек) и пещерный некрополь на горе Ай-Никола. Восточнее, на восточном краю Караби-яйлы, обнаружен пещерный некрополь Бай-Су. Возможно, в это время в горах и на Южнобережье жили военные поселенцы, состоящие на службе Боспора, который находился под протекторатом Римской империи. Это суверенное государство (сделать его провинцией римляне так и не решились) занимало весь Керченский и Таманский полуострова. Боспорские цари, воюя с тавроскифами, захватывая все новые территории, проникали на запад. Поддерживаемая Римом политика расширения границ была направлена на подавление угрожавших Херсонесу и Боспору скифов, проживавших в первые века новой эры преимущественно в Центральном и Юго-Западном Крыму. Не исключено, что в первой четверти III в. н. э. позднескифское государство, поглощенное Боспором, перестало существовать. Однако, по мнению других ученых, одной из основных причин гибели царства скифов послужили вторжения в 256 г. готских племен. Эпоха Великих Переселений В III-V вв. н. э. вся Европа и Азия стали ареной великих потрясений и перемещений народов. Дряхлая Римская империя уже не могла сдерживать на своих границах варваров, теснивших ее со всех сторон. Но именно в эту сложную эпоху шло формирование лица современной Европы. Поэтому часто народы, оставившие след в Крымской истории, не менее знамениты благодаря своим походам в европейские провинции Империи римлян. Еще в первых веках новой эры из Скандинавии на материк переселилось небольшое племя готов, говорившее на одном из германских наречий. История этого североевропейского народа самым тесным образом связана с Крымом, поэтому давайте остановимся на ней подробнее. Продвигаясь с территории современной Польши через всю Восточно-Европейскую равнину, готы к середине 111 ст. достигли побережья Азовского и Черного морей. Отсюда они совершали грабительские походы в провинции Римской империи, достигая на захваченных в Боспоре кораблях главного культурного центра античности - Афин. Четверть столетия готы и присоединившиеся к ним другие германские и негерманские племена буквально терроризировали жителей приморских городов. Римлянам, несмотря на все попытки сопротивления, так и не удалось полностью защитить граждан Империи от варваров. Пришлось идти на уступки. Так готам была отдана целая провинция Дакия, полтора столетия назад с трудом завоеванная императором Траяном. Покинули римляне и крепость на мысу Ай-Тодор. Как ни странно, греческий Херсонес (на месте современного Севастополя) выстоял в этой борьбе и даже укрепил свои позиции в Таврике. Но народ воителей к концу III в. полностью растратил силы: потомки героев саг и сказаний все больше отдавали предпочтение мирному труду земледельца или службе иностранным правителям. На территории современной Украины в IV в. возникло первое обширное государство германцев, целая империя конунга Германариха, в состав которой, кроме восточных готов, входили и другие племена. В Крыму обстановка стала стабилизироваться после разгрома крымских германцев в 276 г. Их победители - правители Боспора - восстанавливают дружеские отношения с Римской империей, которая вновь активизировала свою политику на полуострове. В конце III в. в Херсонес возвращается римский гарнизон. К концу IV в. римские военные превратили город в крупнейшую на полуострове крепость. В IV в. Боспор и Херсонес становятся важными экономическими партнерами империи - поставщиками хлеба в Константинополь. Заботясь о свободном мореплавании торговых судов вдоль черноморского побережья, римляне постепенно возобновляют контроль за покинутыми стратегическими пунктами, нанимают варваров, в том числе и недавно побежденных, предоставляя им земли для поселений и выделяя субсидии на охрану побережья и перевалов. Таких варваров-союзников называли федератами. Федератами могли быть представители разных народов: готов, герулов, аланов и т. д. В те годы мастерское владение оружием и удачливость в походе полностью обесценивали этнические и языковые различия. Могильники союзных варваров с характерным для германцев обрядом захоронения - кремацией - обнаружены у стен покинутой крепости на мысу Ай-Тодор и в Алуштинской долине, на южном склоне горы Чатыр-Даг в районе Кутузовского фонтана. Они продолжали функционировать до конца IV, возможно, до начала V вв. н. э. Прах умерших помещали в керамические урны, которые устанавливались в грунтовые или плитовые могилы. Обычно вместе с останками погребенного археологи находят побывавшие в огне металлические и стеклянные детали костюма и украшения (бусы, пуговицы, браслеты, подвески, кольца, серьги и пр.), орудия труда (серпы, ножи, ножницы для стрижки овец, каменные оселки), предметы вооружения (мечи, наконечники копий, боевые топоры, железные детали от щитов). Многие из этих вещей преднамеренно испорчены в ритуальных целях. Во все времена люди полагали, что после смерти душа покидает бренные остатки и перемещается в Царство мертвых. Чтобы облегчить ей путь, вырвать из телесных пут, многие народы возносили покойника на погребальный костер. Так делали греки и римляне, так поступали в Европе варвары: кельты, германцы и славяне. В конце IV-V вв. н. э. в Северном Причерноморье вновь активизировались этнические процессы. Племена гуннов, продвигавшиеся из восточно-прикаспийских степей, завладели Степью (в том числе и крымской) и частью европейского Боспора. Описывая этих воинственных кочевников, античный историк Аммиан Марцеллин (IV в. н. э.) отмечает: "Дикость их нравов безгранична... Они похожи на животных или грубо отесанные чурбаны... В сражении они дико бросаются на врага, построившись клиньями. Они ловки, и лошади у них быстры..." Гунны вторглись в Европу, и здесь, на территории современной Венгрии-Хунгарии, вчерашние кочевники основали свое государство, подчинив жителей римских провинций. После смерти правителя Аттилы и распада созданной им тоталитарной державы (454 г.), гунны возвратились в Северное Причерноморье. Византийский историк Прокопий Кесарийский, живший в VI в., рассказывает: в Крыму гунны встретили готов-трапезитов (надо полагать, одно из племен варваров-федератов). Договорившись между собой, они покинули Таврику и переселились на азиатский берег Боспора Киммерийского (совр. Керченского пролива). Где прежде обитали готы-трапезиты, точно установить трудно. Примечательно в этом смысле, что некоторые современные исследователи отождествляют Трапезус античных авторов с горным массивом, называемым ныне Чатыр-Даг. В ответ на активизацию варваров на границах византийские императоры, следуя примеру своих римских предшественников, также начинают расселять в приграничных районах отряды состоящих у них на службе варваров - федератов. В окрестностях Алушты у с. Лучистого на склоне горы Демерджи, рядом с крепостью Фуна, научным сотрудником Крымского краеведческого музея АА Столбуновым в 1971 г. обнаружен богатый могильник, оставленный этими воинами, потомками готов и алан, ныне исследуемый археологической экспедицией под руководством доктора исторических наук А.И. Айбабина. Аланы (асы, ясы, овсы) пришли в Причерноморье из-за Дона. В эпоху Великого переселения народов аланы, вместе с германцами, готами и вандалами, прошли всю Западную Европу, достигли Испании и даже Северной Африки. Известно, например, что современное название одной из испанских провинций Каталония - не что иное, как искаженное Гото-Алания. Прямыми потомками грозных аланов являются жители Кавказа - осетины, гордый и смелый народ, сохранивший свои самобытные традиции, язык и культуру. В горной Таврике аланы, как, впрочем, и готы, стояли на страже границ Византийской империи. Единство интересов и смешанные браки привели к тому, что оба народа настолько сблизились, что можно говорить о едином этносе гото-аланов, или проще - о "крымских готах". Мы столь подробно постарались рассказать о племенах, населявших Таврику, дабы показать, насколько сложными бывают перипетии исторических судеб народов, притом тесно связанных как с Крымом, так и с современной Европой. Еще в 395 г. император Феодосии Великий разделил Римскую империю на две части - Западную и Восточную. Как известно, Западная Римская империя пала под ударами готов, вандалов и других варваров. Восточной же части империи судьба уготовала куда более длительную и насыщенную событиями историю. Но это государство мы знаем под другим именем - Византия. Вообще-то такого государства в действительности не существовало. Сами жители Восточной империи именовали себя ромеями, то есть римлянами, а свое государство - Римской Империей, единственной законной правопреемницей Вечного Города. Название Византия условно ввели историки, чтобы более точно отличать Восточную часть Империи: столицей новой мировой державы стал Константинополь, выстроенный на месте небольшого городка Византия, отсюда и название. По сложившейся традиции, и мы будем именовать это государство Византией, а именно с ней связан длительный период Крымской истории, в которой особое место принадлежит Алустону-Алуште. Загадка названия Алустон Маленькая страна - страна Дори. В VI в. византийский историк Прокопий из г. Кесарии, приближенный императора Юстиниана Великого (527-565 гг.), написал историю своего венценосного патрона, прославил его за созидание новой державы ромеев. А прославлять императора было за что: это при нем взметнулся ввысь купол Святой Софии в Константинополе, это он победил варваров, готов и вандалов, освободил Италию, укрепил границы и навел порядок в пошатнувшейся державе. Прокопий старался внести в панегирик все, что ему было известно о благодеяниях Великого Юстиниана, все - до самых окраин Вселенной. Не забыл он и о далекой Таврике. В сочинении "О постройках", составленном между 555 и 560 гг., Кесариец писал:"... Есть страна или область Дори, где с древнейших времен живут готы, которые не последовали за Теодорихом (королем восточных готов), направлявшимся в Италию. Они добровольно остались здесь и в мое еще время были в союзе с римлянами, отправляясь с ними в поход, когда римляне шли на своих врагов, всякий раз, когда императору было то угодно. В военном деле они превосходны. И в земледелии, которым они занимаются своими руками, они достаточно искусны. Гостеприимны же они более других людей". После таких теплых слов невольно проникаешься симпатией к жителям древней Таврики, к готам-федератам. Но где искать эту страну? Размышляя над этим, ученые помещали Дори то в окрестностях современного Инкермана под Севастополем, то на скалистых обрывах Эски-Кермена и Мангупа или в долинах гор Южного берега. Сейчас спор о "маленькой стране" кажется не столь актуальным, ведь на всем горном пространстве от Херсонеса до Алушты в средневековье распространена единая культура федератов. На побережье восточной границей Дори стал Алустон, опора Византии. Но откуда пришло к нам это название - еще одна загадка крымской истории... В слове Алустон кроется загадка не только происхождения названия города Алушта, но и целый пласт этнической истории Крымского Южнобережья. Не одно поколение ученых - историков и филологов - пыталось разрешить эту загадку. Город за прошедшие столетия сменил множество названий, точнее, первоначальное имя передавалось по-разному: Салуста, Луста, Луска и т. д. На протяжении последних десятилетий исследователями предлагались различные этимологии происхождения данного топонима. Известные знатоки крымских древностей А.Л. Бертье-Делагард и А. Маркевич считали, что Алушта - слово греческое (перевод - "немытый", "неумытый", "неумытая". О.Н.Трубачев в одной из своих работ (1977 г.) считал возможным Алушту выводить из индоиранского (таврского) sal-osta - "устье гор" - sala. Но эта новация осталась незамеченной. Согласитесь, название "неумытая" вряд ли соответствует облику приморского города. Да и известно, что на месте Алушты не было древнегреческих поселений. На греческом диалекте местные обитатели стали говорить лишь в эпоху развитого средневековья, а название Алустон звучит уже в VI в. И здесь опять уместно вспомнить о федератах Византии - германцах-готах. Западноевропейские ученые Г. Нойман и К.Дювелем, постулируя наиболее раннюю известную форму звучания топонима Alust, впервые встречаемую у Прокопия Кесарийского, высказали предположение о германской этимологии названия города Алушта. Нойман прямо связывает "крымскоготское" Alust с серией топонимов на территории Голландии (Elst, Elste, Eliste, Aalst, Alost, Alosta), производя их из германского alista/ alusta - "ольховый", "ольховая". Предложенная исследователями логическая конструкция подверглась резкой критике со стороны О.Н. Трубачева, ввиду того, что она якобы не учитывает не только старой литературы, в которой рассматривались другие этимологии данного топонима, но и формы этого названия в виде Salusta, Schaiusta y Идриси (1153 г.) (так называемого Нубийского Географа), приводимые еще П.И. Кёппеном. По мнению В.Л. Мыца, трудно согласиться со столь категоричной оценкой "первичности" более позднего арабоязычного источника, каковым является Идриси (XII в.) по отношению к свидетельству VI в. Прокопия, фиксирующего уже существовавшее на то время название местности. Тем более что подобные, довольно свободные от конкретной историко-топографической "привязки" сравнительные параллели (тавры = сарматы = аланы, обитающие в "устье гор" - sala) можно строить на весьма широком географическом пространстве, в том числе и покидающем пределы Крыма. Возвращаясь к предложенной Г. Нойманом этимологии топонима Алушта от германского alusta - "ольховая", следует заметить, что русла рек, пересекающих Алуштинскую долину (Улу-Узень и Демерджи, обе впадают в море, огибая холм, на котором расположена средневековая крепость), действительно от устья до верховьев покрыты зарослями ольхи, а пребывание здесь германцев, начиная с последней трети III в. н. э., подтверждается материалами археологических исследований. Поэтому есть основания говорить об объективности этно-топографической характеристики происхождения названия Алушта = "Ольховая", предложенной Г. Нойманом. Жизнь в Алустоне Крепость Алустон была построена византийцами и пости в течении тысячеления оставалось историческим ядром города и служило оплотом своим обитателям. К концу VII в. Алустон и еще несколько укреплений Юго-Западного Крыма были оставлены византийскими гарнизонами. Эти тяжелые для Византии годы, бремя экономических и политических невзгод - эпидемии чумы, длительные войны с Ираном и арабами - привели к истощению людских ресурсов империи. Все силы были направлены на организацию обороны восточных и южных границ и даже самой столицы - Константинополя. К тому же около середины VII в. часть Восточного Крыма, включая Боспор (Керченский полуостров), попадает под власть Хазарского каганата - могущественного молодого тюркского государства. Подвластные каганату тюрки расселяются в центральной части Таврики. Состав населения в Горном Крыму и на Южном берегу практически не изменился, мы уже говорили, что кочевники не любили горных теснин. Интересно заметить, что во второй половине VII в. среди женских украшений появляются фибулы (застежки для плаща) так называемого "днепровского типа". Такие застежки носили женщины праболгарского племени кугригуров и славяне. Возможно, после вторжения хазар часть поднепровских жителей нашла убежище в Горном Крыму. Появление на северо-восточных границах империи Хазарского государства заставляет ослабленную Византию предпринимать значительные дипломатические усилия, чтобы предотвратить установление абсолютной власти хазар на полуострове. К концу VII - началу VIII вв. в Таврике образуется своеобразный режим совместного владения Хазарии и Византии. В период сохранения такой геополитической ситуации в Горном Крыму наблюдается стремительный рост количества поселений и необычайный подъем сельскохозяйственного производства, одна из отраслей которого - виноделие - носила ярко выраженный рыночный характер. Вдоль побережья в горных районах археологами обнаружено более тридцати крупных гончарных центров, производивших по большей части амфоры - торговую тару, специально предназначенную для перевозки жидких продуктов в трюмах кораблей. Амфоры крымского производства археологи постоянно находят в далеком Поволжье на обширных землях Хазарского каганата. Два больших поселения и шесть гончарных центров VIII-IX вв. найдены в Алуштинской долине - на правом берегу реки Улу-Узень, на склоне горы Урага (в Сухой балке) и у подножья горы Южная Демерджи. Подобные объекты известны также в долинах рек на территории всей большой Алушты, у современных сел Приветное, Рыбачье, Малореченское, Солнечногорское, Малый Маяк и др.&nb

24 янв 2016 в 12:30
Нравится 0

Алуштинские клады

Рассказы о кладах всегда будят воображение и зовут в неведомые дали и глубокие подземелья. Романтику приключений кладоискателя не охладит и наш прагматичный век. 

Еще недавно многие люди верили, что под горой Кастель скрываются несметные сокровища, спрятанные жителями от турок. Писатель Марков, путешествуя по Крыму, записал в окрестностях Алушты рассказы об этих сокровищах: "Предание о подземном ходе сохранилось гораздо свежее всякого другого; все окрестные татары и даже многие образованные владельцы поместий верят, что под Кастелью можно пройти сквозь заваленные камнем железные ворота; место этих ворот и теперь носит название Темир-капу (железные ворота). Думают, что в подземелье скрыты образа и разная драгоценная утварь соседних монастырей и церквей. Бывший владелец Колмекчи рассказывал, что однажды, проезжая Темир-капу, он встретил там сидящего грека из Царьграда, который прибыл нарочно с книгами для розыска; но, увидев трудность предприятия и не имея времени, должен был ехать обратно. Он советовал рассказчику проникнуть в подземелье и говорил о больших богатствах, в нем скрытых". 

Вероятно, это всего лишь красивая легенда. Говорить о каких-либо искусственных подземельях под Кастелью пока нет оснований - гора состоит из очень твердых магматических пород. Есть, правда, в ее толще глубокие трещины и провалы, но они слишком недоступны, спуститься в них затруднительно даже спелеологам. Однако слухи о подземных ходах и всевозможных кладах ходят и поныне, так что кто знает, какие еще сюрпризы таит легендарная гора. 

При раскопках средневекового города, кроме мелких серебряных монет, пока никаких сокровищ не обнаружено. Хотя один клад все же найден. В 1990 г. в слое пожара и разрушений периода турецкого завоевания в средневековом жилище были обнаружены остатки кувшина. Находка сама по себе ценная. Обычно археологи в таких случаях отставляют в сторону нож и лопату и с тщательностью хирурга орудуют скальпелем и кистью. Открытие не заставило себя долго ждать: перед глазами ученых тусклым блеском засветилась груда серебряных слитков. Семнадцать тяжеленьких брусочков общим весом около трех с половиной килограмм спрятал, схоронил в час угрозы один из богатых жителей. Видимо, покидая город, он надеялся вернуться, но спрятанное им серебро так и осталось невостребованным. Надо полагать, судьба владельца была трагической.

Серебряные слитки, подобные найденным в Алуште, служили в XIII-XV вв. для крупных денежных расчетов между купцами. Дело в том, что денежный рынок был насыщен самыми разными монетами, отличавшимися по весу и содержанию серебра. Монеты были мелкие по размеру и напоминали "рыбьи чешуйки". Для мелких торговых операций их, конечно, было достаточно, но когда речь заходила о крупных сделках, требовался более существенный эквивалент. Таким эквивалентом и стали серебряные слитки, называвшиеся в Золотой Орде "сом" или "саума" (вспомните русское "сумма"), итальянцы именовали их на свой манер - "соммо". В Древней Руси также пользовались слитками, но называли иначе: гривнами. Когда массивная гривна, весом около 200 г, была слишком велика для торговых операций, от нее отделяли (рубили) определенную часть, называвшуюся, как вы, наверное, догадались, - рублем. Так что название российской валюты самым тесным образом связано с древностью. 

Не менее знаменит и другой Алуштинский клад. В середине прошлого века при реконструкции набережной был частично срезан склон Крепостного холма. Археологов ждала удача: открылось место захоронений средневековых жителей Алустона и небольшая кладбищенская церковь. В могилах, точнее, в семейных усыпальницах, находились захоронения нескольких человек. Обычно в таких могилах не бывает находок, христианский обряд погребения не предусматривал помещения в могилы вещей, это считалось пережитком язычества, недостойным православного христианина. Но в одной из могил было спрятано сокровище: 137 высокохудожественных предметов, 85 из которых - из чистого золота. Нашивные бляшки филигранной работы, ожерелья, серьги, кольца, перстни - все это радовало глаз богатством и высоким мастерством выделки. В изделиях сочеталось европейское мастерство ювелира с пышной роскошью Востока. Это и неудивительно: Алушта находилась на оживленном торговом пути из Византии в Среднюю Азию, и культура местного населения впитала в себя традиции удаленных и в то же время таких близких народов. 

В век Екатерины

Возможно, мы больше знали бы о культуре потомков готов и их языке, если бы не столкновение интересов России и Турции, приведшее к очередной войне 1768-1774 гг. ход которой показал, что военно-политическая ситуация в Крыму складывается не в пользу Турции. В 1771 г. все крепости на Крымском побережье находились под контролем 2-й Российской армии, и во многих из них размещались соответствующие воинские гарнизоны. Большинство из этих крепостей "наблюдались" единым командованием во главе с генерал-майором Кохиусом. В Алуште к обороне готовились 150 егерей Московского легиона во главе с капитаном Колычевым, а оборонительные сооружения Ялты были заняты и контролировались несколькими сотнями воинов, руководимых майором Солтановым. Резервы российских войск в полной боеготовности находились и в районе Сарабуз (ныне село Гвардейское) и ряде других населенных пунктов. Тем не менее, императрица Екатерина II в одном из писем генералу В.М. Долгорукову - командующему войсками на полуострове, вопросительно уточняла: "Мы имеем в Крыму войска, за всю историю в бывшую язву, еще довольное число... Могут ли, однако, встать противу наших, там находящихся, и всегда побеждать привыкших?" 

Определенное беспокойство вызывалось и тем, что в договоре России с Ханством - Карасубазарском трактате от 1 февраля 1772 года - правовая база для взаимодействия Ханства с Портой, обуславливающая единство "магометан", оставалась нетронутой. Она и служила основой для непрекращающихся попыток вернуть полуостров. Прекрасно понимая свое бессилие, Турция все же не могла не рискнуть и не использовать последний шанс вернуть полуостров в прежнее состояние. 

Российские береговые посты, осуществлявшие наблюдение за действиями турецкого флота, отмечали его активность на подступах к полуострову. Об этом свидетельствовали атаки с моря в 1772-1 773 гг. на Балаклаву, Гезлев (Евпаторию) и другие приморские города. Как позже выяснилось, турецкий флот действительно выжидал команды на проведение давно запланированной крупномасштабной операции. 

В начале июля морская эскадра появилась у берегов Алушты, Гурзуфа, Ялты. Десант, под общим командованием Гаджи-Али-бея, высадился в версте восточнее деревни Алушты 18 июля 1774 г. 

Преодолев сопротивление егерей Московского легиона, турки взяли крепость и поставили лагерь на территории современного Приморского парка. Ставка Паши, командовавшего десантом, разместилась на холме, получившем впоследствии название Паша-тепе (Холм паши). В турецком лагере находился и вновь назначенный Крымский хан - Девлет-Гирей, который надеялся таким способом вернуть, утраченный в свое время престол. 

Обосновавшись в Алуште, турки двинулись в сторону деревень Шума (Верхняя Кугузовка) и Демерджи (находилась в 2-х км от совр. с. Лучистого). 

О высадке десанта князем В.М. Долгоруковым в Петербург было отправлено срочное донесение. В тот же день на помощь капитану Колычеву двинулся батальон пехоты под командованием полковника Рудена. Направились в сторону Ангарского перевала и боевые части, находившиеся в Сарабузе. 

Переоценив свои силы, Руден вступил с турками в бой, но был разбит. Тем не менее, он сумел остановить продвижение турок севернее д. Шума, но с капитаном Колычевым и его егерями он разминулся. К этому времени Колычев ушел с ранеными к деревне Яни-Сала, где разместился штаб командующего. И все же планы турок были сорваны. В результате почти восьмитысячному отряду янычар, нацеленному через Перевал на деревню Яни-Сала, пришлось выяснять отношения с лучшими боевыми частями генерала В.М. Долгорукова. Сражение это состоялось в 4-х верстах севернее д. Шума и д. Демерджи. Это сражение, почти незаметное на фоне громких побед русского оружия в этой войне, для крымчан, и особенно алуштинцев, символично и памятно. Реляции (донесения) и план атаки русских войск позволяет в какой-то мере реконструировать ход этого сражения. 

23 июля отряд из 2850 человек под командованием генерала В.П. Мусина-Пушкина выдвинулся навстречу туркам. 

Генерал В.М. Долгоруков в реляции Екатерине II, написанной в лагере при Сарабузы, сообщает об этом следующее: "...22 числа прибыл я, всемилостивейшая государыня, к деревне Янисаль, в самую внутренность гор, откуда лежащая к морю страшною ущелиною дорога окружена горами и лесом, а в иных местах такими пропастями, что с трудом два только человека в ряд пройти и, по крайней мере, трехфунтовые орудия везены быть могут, одни же только войски Вашего императорского величества, на собственных своих раменах, открыли ныне там путь двенадцатифунтовым новой пропорции единорогам. 23 числа отрядил я, всемилостивейшая государыня, к поискам над неприятелем генерал-порутчика и кавалера Мусина-Пушкина... Между тем турки, отделяясь от главного своего при Алуште лагеря, по уверению пленных, тысячах в семи или осьми, заняли весьма твердую позицию в четырех верстах от моря, пред деревнею Шумою, на весьма выгодном месте, с обеих сторон которого были крутые каменные стремнины укреплены ретраншементами. Как скоро войски Вашего императорского величества повели на оные атаку двумя каре, то встречены были из пушек жесточайшим огнем. Неприятель пользуясь удобностию места и превосходством сил, защищался из ретраншементов с такою упорностию, что более двух часов, когда оба каре, подаваясь вперед непроходимыми стезями, приобретали каждый шаг кровию, не умолкала с обеих сторон наисильнейшая пальба. По приближении к обеим ретраншементам, генерал-порутчик граф Мусин-Пушкин, которого храбрость и ревностное к службе Вашего императорского величества усердие довольно Вашему императорскому величеству известны, приказал, приняв неприятеля в штыки, продраться в ретраншемент, что и исполнено с левой стороны, где самое сильнейшее было сопротивление Московского легиона гренадерским баталионом под собственным приводством храброго господина генерал-майора и кавалера Якобия, с другой же секунд-майором Шипиловым, подкрепляемым от полковника Либгольдта столь удачно, что турки возчувствовав сии поражении, ударивших в них войск Вашего императорского величества, бросились стремглав к Алуште, оставя свои батареи и, будучи гонимы к обширному лагерю своему, на берегу стоящему". Ушли турки и из Демерджи теснимые русскими войсками под командованием секунд-майора Преториуса. 

Дальнейшее преследование турок пришлось прекратить, так как батальоны Мусина-Пушкина отзывались в деревни Яни-Сала и Сарабузы для защиты обозов от нападения татар под командованием Крымского хана Сахиб-Гирея. Отбив нападение, русские войска стали отходить к Перекопу. Но тут пришло известие о заключении в Кучук-Кайнарджи мирного договора, поставившего в этой войне точку. Вслед за этим прекратились и военные действия в Крыму. Простояв некоторое время в Алуште и дождавшись указа из Стамбула, турки переместились в Кефе (Феодосию). Так закончилось это незавершенное под Шумой сражение. 

В тот же день, когда произошло это сражение, в турецкий лагерь в Алуште татарами был доставлен российский посол в Бахчисарае П.П. Веселицкий. Его свита и небольшой воинский отряд в ханской столице были перебиты, а сам русский дипломат оказался в плену у турецкого Паши. Его освободило лишь известие о заключении мира. 

Об итогах сражения под Шумами князь В.М. Долгоруков сообщает уже в реляции от 28 июля 1774 года: "...Числа побитого неприятеля наверное знать не можно, поелику и в пропастях и между каменьями повержены тела их, но на месте осталось более трех сот трупов; взятых же в плен: один байрактар и два рядовых турков, четыре пушки и несколько знамен. Из числа же всего войска Вашего императорского величества убитых: унтер-офицеров, капралов и разного звания рядовых тридцать два. Ранены: Московского легиона подполковник Голенищев-Кутузов, приведший гренадерский свой баталион, из новых и молодых людей состоящий, до такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых солдат. Сей штаб-офицер, получил рану пулею, которая, ударивши между глазу и виска, вышла на пролет в том же месте на другой стороне лица..." В этой реляции великий князь просит Ее Величество "благоволить отличившихся" в сражениях с турецким десантом "согласно списку". Среди тех, чей героизм отметил Долгоруков, были названы имена капитана Колычева, майора Салтанова и подполковника Рудена. Особо отметил князь генералов Грушецкого, Якоби и Мусина-Пушкина. 

История ранения и чудесного исцеления смертельно раненного Кутузова пересказывается в различных вариациях уже более двухсот лет. Утверждают, что солдаты положили своего раненного командира у родника, водой которого омыли его раны. У этого источника одни дожидались санитарной повозки, а другие - вырытой в стороне братской могилы. К великому удивлению, смертельно раненый очнулся и попросил пить. "Воскрешение" М.И. Кутузова многие связывают с исцеляющей силой воды источника. Возможно, поэтому впоследствии великий полководец побывал у источника и посадил близ него тополь. А еще позже у источника в честь великого полководца и его чудесного спасения в Шумском сражении был поставлен памятник, получивший название "Кутузовский фонтан". Этот памятник хорошо виден в начале спуска к морю шоссейной горной дороги Симферополь-Алушта. Справа от трассы, если следовать из крымской столицы, расположено белокаменное полукружие, в центре которого невысокая стела с барельефным бюстом полководца. 

Памятник это имеет довольно интересную историю. Она начинается еще в 1824-1826 гг., когда во время строительства дороги, соединяющей Симферополь с Южным берегом Крыма, при активном участии М.С. Воронцова, генерал-губернатора Новороссии, служившем в свое время под началом М.И.Кутузова, было решено увековечить память о великом полководце, оборудовав источник, именовавшийся по-татарски Сунгу-Су (Штык-вода). Насколько можно судить по сохранившимся рисункам и гравюрам XIX века, внешний вид Кутузовского фонтана сильно отличался от современного. 

На центральной стеле фонтана была прикреплена чугунная доска, гласившая: "Близ сего места в сражении с турками ранен в глаз Генерал-Майор Михаил Илларионович Кутузов, бывший потом генерал-фельдмаршал Князь Смоленский". Эта доска была отлита в 1833 г. в числе восьми чугунных досок, которые предполагалось установить на почтовой дороге из Симферополя на Южный берег Крыма. Их проект с соответствующими надписями был направлен тогдашнему Новороссийскому и Бессарабскому генерал-губернатору М.С. Воронцову, который, внеся некоторые коррективы, утвердил внешний вид мемориальной доски. Нетрудно заметить некоторое противоречие историческим документам: в мемориальной надписи Кутузов назван генерал-майором, хотя в действительности в год ранения он был в звании подполковника. 

Интересно и другое обстоятельство: в конце XIX в. на фонтане была уже иная, не чугунная, а мраморная доска с другим текстом. Прежнюю же доску обнаружили случайно в 1948 г. в Белогорске. 

Готовясь к столетнему юбилею победы над Наполеоном, в октябре 1911 г. на общем заседании городских уполномоченных Алушты было принято решение о переименовании ул. Виноградной в ул. Кутузовскую (ныне ул. Ленина). Современные нам барельеф и надпись на фонтане появились в 1945 г. при проведении капитального ремонта и реконструкции памятного места. А два года тому на торце правой дуговидной стенки фонтана появилась еще одна мемориальная доска, установленная в память о великом полководце ветеранами-моряками, служившими на крейсере "Кутузов". 

События, последовавшие через четыре года после Шумского сражения, еще более изменили облик Крыма и его дальнейшую историю. 

В рапорте, поданном в 1778 г. графу П.А Румянцеву-Задунайскому, говорится: "От его Светлости Князя Григорья Александровича Потемкина майя 17-го числа мне предложено было о выводе здешних христиан в Азовскую губернию... в протчем уповательно християне через месяц к выходу изготовица могут, и как ныне к тому приступили, то не без разглашениев. Но светлейший хан, как и правительство, ведением сего не отзваютца, как и с нашей стороны им о том ничего еще объявлено не было. Генерал-порутчик 

Современный вид Кутузовского фонтана Александр Суворов. 17 июля 1778 г. Бахкчисарай", а через два месяца последовал новый рапорт: "Вывод крымских христиан кончен! Обоего пола отправилось в Азовскую губернию 31098 душ". Вместе с паствой на северный берег Азовского моря ушел и последний предстоятель Гото-Каффийской епархии - митрополит Игнатий. В течение 1778-1780гг., согласно ведомости непосредственно занимавшегося переселением А.В. Суворова, из 8 городов и 66 сел Крыма выселили 31 385 греков, армян, грузинов и валахов. В их числе - 30 семей из Алушты. 

Трудно по справедливости оценить этот акт русского правительства. В ту сложную эпоху, как, впрочем, и в недавнем прошлом, глобальные политические проблемы империй не оставляли места судьбам простых людей, принуждаемых безропотно следовать "великим замыслам сильных мира сего". 

Но из горных районов Южнобережья ушли, конечно, не все жители. Многие из них, не желая расставаться с хозяйством, родными местами и могилами предков, остались в своих домах, приняли ислам и со временем полностью перешли на крымскотатарский язык межнационального общения. Память о потомках готов в Крыму постепенно начала стираться. 

Уже в конце XVIII в., то есть после выселения крымских греков в район будущего Мариуполя, академик Петр-Симон Паллас обращает внимание на своеобразный облик горных татар из деревень Кикенеиз, Лимены и Симеиз. По-видимому, речь шла не об этнических татарах, а о потомках местных жителей, ставших мусульманами после 1778 г. Надо отметить, что в Российской империи всех, следовавших учению ислама, именовали татарами, не обращая особого внимания на подлинное происхождение народа. Некоторые исследователи считают, что этот "особый тип лица" определялся происхождение южнобережных татар от крымских готов. 

Правда, сам Палас не слишком верил в возможность сохранения среди крымских жителей этно-психологического типа и языка. В большинстве же своем, как писал академик, "южнобережные татары стройны телосложением, смуглы, темноволосы, с правильными чертами лица, с суровым, как бы малоподвижным взглядом горящих глаз. Флегматичный темперамент со склонностью к созерцанию, характерная медлительность движений, чувство собственного достоинства отличают в южнобережном татарине более сына Востока, чем южанина Средиземноморской Европы. Среди женщин нередко можно встретить миловидных, с тонкой, нежной кожей лица, большими темными бровями, красивую форму которых татарки подчеркивают еще черной сурьмой. Как молодые девушки, так и старухи красят себе волосы особой краской - хенной - в огненно-красный цвет. Этой же краской окрашивают обыкновенно и пальцы рук, ладони в пяти точках. А также ступни ног, говоря, что "руки красим для людей, а ноги - для Бога". 

Дискуссия о крымских готах и их культурном наследии ведется уже более двух столетий, иногда она, увы, переходила за рамки чисто ученых штудий. Идеологическая вражда и политическая конъюнктура подогревали страсти. Во время второй мировой войны, оккупировав Крымский полуостров, немецко-фашистские захватчики пытались доказать свое право на "фатерланд", апеллируя к готскому населению Таврики, хотя в действительности жители Германии непосредственного отношения к древним готам не имели. В противовес им советские идеологи объявили эту тему запретной, пытаясь вычеркнуть из истории полуострова целые народы, в том числе и крымских готов. 

Только недавно появилась возможность непредвзятого изучения этого загадочного народа, и на этом пути, хочется надеяться, будет еще немало открытий и сюрпризов.

24 янв 2016 в 12:28
Нравится 0

Развитие курорта Алушта В 1783 г. Крым стал частью Российской империи; для древней Тавриды наступала новая эпоха надежд и преобразований. Эпоха чиновников и художников, коммерсантов и поэтов. Нам сегодняшним часто кажется, что предки не вполне осознавали ценность всех преимуществ владения этим райским уголком новоприобретенной крымской земли, в целости и неприкосновенности сохранившей и дикую тишину горных лесов, и чистоту лазурного моря, и памятники седой старины. Для первых русских поселенцев этот край казался заброшенным уголком дикого Востока, экзотичным, но все же враждебным "тридевятым царством", волею судьбы полученным в наследство. Хатки-мазанки, редуты и батареи, гарнизоны солдат и крепостные поселяне, появившиеся на крымских просторах, - все это должно было приблизить Крым к "цивилизации" - ясной, понятной и единственно приемлемой в Российской империи. Алуштинская долина, разделенная холмом на две части - Шумскую и Корбеклынскую (по названиям близлежащих селений), примыкающим к ней урочищем Чумблекчи (Чолмекчи) - тоже была вовлечена в этот процесс. В начале XIX в. Алушта - центр волости, в которую входили все поселения, протянувшиеся вдоль южного побережья от Симеиза до Ускута (совр. с. Приветное). На 1929 г. территория волости сокращается. В нее входят деревни: Гурзуф, Никита, Кизил-Таш (Краснокаменка), Дегерменкой (Запрудное), Партенит, Кучук-Лабат (Утес), Биюк-Ламбат (Малый Маяк), Алушта (где собственно и находилось волостное правление), Шума (Верхняя Кутузовка), Демерджи (разрушена землетрясением 1894 г.) и Корбик (Изобильное). По принятым в России нормам, часть завоеванных земель обычно переходила в частную собственность "преуспевших по службе" чиновников и военных. Коснулось это и Алуштинской долины. "Северная Минерва" - государыня Екатерина II - пожаловала земли Партенита и Кучук-Ламбата (совр. с. Кипарисное) принцу де Линю. Территория восточнее Алушты с долинами рек Куру-Узень и Кучук-Узень стала собственностью камердинера императрицы Козлова и генерала Княжевича. А часть окрестных земель перешла во владение управителя канцелярии Потемкина генерал-адъютанта Попова. Несколько высокомерный, но в то же время искренний взгляд европейца-аристократа на "экзотику Востока" отразился в письмах принца Шарля-Жозефа де Линя (1735-1814) к Луизе-Марте де Армантьер де Конфлан маркизе де Куани, написанных в 1787 г. во время поездки принца к берегам Черного моря: "...Сижу на изразцах, на турецком ковре, в окружении татар, которые следят за тем, как я пишу, и поднимают восхищенно глаза, словно перед ними второй Магомет. Смоковницы, пальмы, оливковые, вишневые, абрикосовые, персиковые деревья в цвету распространяют сладчайший аромат и укрывают меня от солнечных лучей; морские волны катят к моим ногам алмазную гальку. Позади меня сквозь листву замечаю расположенные амфитеатром жилища каких-то дикарей, которые курят на своих плоских крышах, служащих им гостиной; вижу их кладбище, местоположением, выбираемым всегда мусульманами, наводящим на мысль о Елисейских полях... Их спокойное местопребывание отмечено камнями, увенчанными тюрбанами, некоторые из них позолоченные, и чем-то вроде мраморных урн с прахом, но грубо сооруженных... Среди моих добрых мусульман, сидящих скрестив руки и ноги, на своих крышах, нахожу албанца, который знает немного итальянский язык и велю ему узнать, счастливы ли они или же я могу быть им чем-то полезен и известно ли им, что императрица мне их подарила. Про то, что их раздали, эти люди, оказалось, слышали, но не понимают, что это значит, до настоящего времени были счастливы, но если прекратится такое их житье, готовы сесть на два построенных ими корабля и укрыться у турок в Румынии. Я говорю, что люблю лентяев, но хочу знать, на что они живут. Тогда они указывают на нескольких баранов, лежащих, как и я, на траве, указывают на деревья с плодами и велят объяснить мне, что, когда наступает время собирать урожай, из Бахчисарая прибывает каймакан, чтобы купить половину. Каждая семья продает на двести франков в год... Я обещал не допустить того, чтобы их мучили. Они приносят мне масло, сыр и молоко, но не кобылье, как у татар... Почему бы мне не поселиться здесь? Я обращу этих татар-мусульман, заставляя их пить вино, и, придав моему жилищу вид дворца, заметного издали мореплавателям, построю восемь домов виноградарей с колоннами, балюстрадой, скрывающей крыши...". Планам принца не суждено было сбыться. Великая Французская революция разорила его. Последние двадцать лет жизни он провел в эмиграции в Вене. Новое "административное" положение Алушты, ставшей центром волости, мало сказалось на жизни поселян. К концу XVIII в. в Алуште насчитывалось не более полусотни дворов, где проживало 218 человек. Особенно замечательной кажется концентрация в поселке лиц духовного звания: из общего числа обитателей к нему принадлежало 29 особ. В борьбе за Крым Россия стремилась к полновластному господству над Черноморским побережьем. Порты, верфи, торговый и военный флот определяли развитие крымских регионов. Керчь и Севастополь, вчерашние захолустные приморские поселки, быстро превращались в торговые города. Сложнее обстояло дело с Южным берегом Крыма, отделенным от центра полуострова горными массивами, казавшимися европейцам труднопроходимыми и опасными. Незадолго до своей смерти в Крыму побывал "странствующий деспот" Александр I. Продолжатель дела императрицы Екатерины II, царь Александр Павлович считал себя ответственным за судьбу территорий, приобретенных в борьбе с Турцией, сознавая необходимость их развития и благоустройства. По его Высочайшему повелению, началось в 1824 г. строительство дороги из Симферополя в Алушту через Ангарский перевал. Снова, как в суворовские времена, в горных теснинах появились люди в военной форме. Но цель их была вполне мирной. Слышались отрывистые команды капралов и скрежет шанцевого инструмента: русский солдат, истинный патриот Отчизны, привыкший к ратному труду, по необходимости становился созидателем. Сама жизнь требовала от него ежедневного подвига, но теперь уже не на поле брани. Более двух лет строилась дорога. В жару и стужу в высокогорном Ангарском ущелье, грозившем то камнепадом, то снежной лавиной, трудились солдаты Козловского и Нашембургского пехотных и ряда егерских полков, врезая серпантин дороги в неподатливые скальные породы. Руководил работами военный инженер, подполковник П.В. Шипилов. Он принадлежал к замечательной когорте русских офицеров, о которых говорили: "Слуга царю, отец солдатам". С достойным упорством он требовал у начальства улучшения условий быта солдат, организации медицинской помощи, нормального снабжения продуктами. Но, увы, легче было овладеть вражеским редутом, нежели пробудить совесть у штабного командования, привыкшего полагаться на героизм подчиненных, подчас забывая об их каждодневных нуждах и страданиях. Уже после окончания строительства летом 1826 г. П.В. Шипилов выступил инициатором создания памятника воинам-строителям. Памятник был поставлен на высоте в 2800 футов на расстоянии 13 верст от Алушты на месте, где в последнюю свою поездку останавливался Александр I. Надпись на одной из сохранившихся досок гласила: "Повелением императора Александра 1-го дорога сия от Симферополя до Алушты через хребет Эйлы, начата в 1824 году, устроена в царствование Императора Николая 1-го 1826 года, при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе графе Воронцове, Гражданском губернаторе Нарышкине, подполковником Шипиловым". В 1834 г. с Луганского литейного завода были присланы в Крым чугунные доски, где перечислены названия воинских частей, принимавших участие в постройке дороги. Установленные вдоль дороги, они стали памятником русским солдатам, всецело отдававшим себя как ратному подвигу, так и созидательному делу. Трудно переоценить значение дороги для развития Южного берега и, в частности, для любителей путешествий. Только цокот копыт нарушал тишину крымских гор после ухода строителей. Сорок пять столбиков, по количеству верст от Симферополя до Алушты, приняли охрану шоссе. На перегонах путешественников, ехавших на мальпостах и фаэтонах, приветливо встречали почтовые станции с загадочными названиями. И все же Южный берег Крыма остался местом, исполненным восточной экзотики, землей, укутанной в покрывало легенд и преданий, неизменно привлекавшей художников, ученых и образованных путешественников. Где еще, как не в Крыму, без всякой опасности для себя европейцы могли насладиться колоритом исламского мира с неповторимой притягательностью южных ночей и стройных минаретов? А что может быть полезней для романтической души, чем покров тайны, витающей над горными кряжами и пустынными пещерами? М.И. Муравьев-Апостол, путешествуя по Тавриде в 1820-х гг., так описывал свои впечатления от южного берега: "Здешние (горы) имеют свои особливые черты, коих я не находил ни в Швейцарских Альпах, ни в Пиренейских. Там, кажется, более всего действует на воображение резкая противоположность ужасного с веселым: здесь, напротив того, величественное, мягкими отливами переходящее к приятному, а всего более море, объемлющее подошву яйлы. Увидишь ли где тополи, выказывающие пирамидальные вершины свои из лощины, тут, наверное, и деревня с мечетью и минаретом". Тополя как характерный признак наличия селения - не ошибка путешественника Привычные для нас кипарисы были для Крыма в то время экзотическими растениями. Не меньшая экзотика ожидала и тех, кто после утомительного путешествия устраивался на ночлег в домах местных жителей. Вот как описывает свой ночлег в Алуште Муравьев-Апостол: "Дом, в котором мы ночевали, принадлежит здешнему голове и лучший в селении. Гостиная комната есть высокий теремок, отделенный от прочего жилья, ибо разумеется, что татарам должно сторониться странников, а особливо не мусульманов, держать как можно далее от гарема. Окна со ставнями без стекол; пол дощатый, сквозящийся, на котором, однако, постланы ковры; диван, т. е. подушки на полу, вокруг всех стен - вот описание комнаты моей и всех лучших по татарским деревням. Сверх того в четыре ряда развешанные от подушек, вплоть до потолка, полотенца, вышитые цветною бумагою и золотою и серебряною мишурою (рукоделья хозяйских дочерей) украшали стены жилища моего". Летом 1825 г. Алушту посетил выдающийся польский поэт, в то время опальный Адам Мицкевич. Окрестная природа произвела на него неизгладимое впечатление. "Алушта, - писал А. Мицкевич, - одно из восхитительнейших мест Крыма. Туда северные ветры не доходят, и путешественник часто в ноябре должен искать прохлады под тенью огромных грецких орехов, еще зеленых". Но, вслушиваясь в поэтический шепот "Крымских сонетов" Мицкевича, часто забывают об истории их создания, точнее, обстоятельствах его пребывания в благословенной Тавриде. Они не вполне обычны, хотя и вполне показательны для нравов той эпохи. В 1824 г. великий поэт, основоположник польского романтизма, был выслан царскими властями из Литвы. Его "Крымские сонеты" точно описывают маршрут автора от Тарханкута в Бахчисарай, через Байдары в Алушту, затем в Евпаторию. Но это не совсем путешествие, а скорее "лирическая ссылка". Один из исследователей творчества поэта так охарактеризовал крымский цикл поэзии Мицкевича: "Это, по-видимому, единственный случай в истории литературы, когда путешествие, обогатившее мировую поэзию шедевром, было предпринято по инициативе полиции. Острота парадокса усугубляется еще и тем, что этот шедевр, "Крымские сонеты" Мицкевича, был обращен к его "спутникам путешествия", большинство которых находилось на службе у тайной полиции..." В том же году здесь побывал Александр Сергеевич Грибоедов. Прибыв из Симферополя, поэт совершил восхождение на гору Чатыр-Даг, а оттуда спустился в Алуштинскую долину. Уютная тишина крымского вечера вдохновила поэта, и он записал: "...древние развалины замка, около которого домики с плоскими крышами прислонены к холму, образующему со многими другими подошву Чатыр-Дага, около него ручьи и сады в яминах. Все место окружено амфитеатром, к морю - отрогами обеих Яйл и Чатыр-Дага, вершины которого господствуют над всею долиною..." В 1837 г. здесь побывал В.А. Жуковский, который в с. Карабахе (совр. с. Бондаренково) познакомился с известным исследователем Крыма академиком П.И. Кеппеном (1793-1864 гг.). Петр Иванович Кеппен поселился в Карабахе (с. Бондаренково) в 1829 г. Его давнее желание купить землю в Крыму осуществилось благодаря новому назначению. В 1827 г. он был назначен помощником главного инспектора шелководства Х.Х. Стевена. Здесь в Крыму появится на свет значительнейший труд П.И. Кеппена "О древностях южного берега и гор Таврических". Этот труд, имеющий еще одно название - "Крымский сборник", и сегодня неоценимый источник сведений о средневековых укреплениях Таврики. Не случайно в 1837 г. император Николай I, которому М.С. Воронцов представил П.И. Кеппена, пожаловал ученому за подаренный ему сборник и соответственно за его труды, бриллиантовый перстень. Автор более 120 научных работ, П.И. Кеппен сыграл немаловажную роль и в развитии виноградарства и виноделия в Крыму. П.И. Кеппен охотно делился опытом, полученным на виноградниках своего имения "Карабах", об обретении которого в свое время он написал: "Наконец-то, друг мой любезный, я, кажется, нашел и приобрел место, где дам отдых странническому моему посоху и сердцу ретивому, где проведу остаток дней моих и... положу в мире свою буйную голову". Захоронен П.И. Кеппен на родовом кладбище Кеппенов-Келлеров в так горячо когда-то любимом им Карабахе. 1837 г. стал трагическим в истории России - это год смерти АС. Пушкина, но для истории южнобережья он ознаменован другим событием: в этом году было завершено строительство ялтинского шоссе, и император Николай 1 стал первым путешественником, проследовавшим по нему в Алупку. Говорят, царь остался доволен дорогой и произнес: "Теперь у меня свой Симплон". В том же году в Алуште на Крепостной горке, неподалеку от руин древнего Алустона, состоялась закладка церкви. Освятить место предписано было протоирею Михаилу Родионову, который не выполнил своей миссии: не было выбрано имя святого для храма Священник Андрей Накропин в своем рапорте указал, что храмы, находившиеся поблизости, носили имена Св. Феодора, Св. Прокла, пр. Оверемии Великого и вм. Параскевы, а также Константина и Елены. Указал он и на то, что большинство желает, чтобы храм нарекли именем Константина и Елены или Святителя Николая. Идея постройки храма для прихожан Алушты была поддержана царствующим домом Романовых, небесным покровителем которого был св. Феодор. Самое активное участие в сооружении церкви принял Новороссийский и Бессарабский генерал-губернатор, князь М.С. Воронцов (1782-1856 гг.). Известный англоман, князь Воронцов стремился придать постройкам Южного берега облик, напоминающий замки и церкви средневековой Британии, яркий пример тому - Алупкинский дворец. Алуштинскую церковь проектировал известный одесский архитектор Г. Торричелли, который, желая угодить вкусам новороссийского князя, использовал архитектурные приемы традиционной английской готики. Первоначально здесь были открытые деревянные конструкции, деревянный потолок, стрельчатой формы дверные проемы и окна с цветными витражами. На первый взгляд храм выглядит необычно для православных христиан, привыкших к более строгому "византийскому" стилю церковной архитектуры. Иконостас для храма изготовил мещанин Черниговской губернии Пантелеймон Бочаров. По окончании строительства, 30 ноября 1842 г., храм был торжественно освящен во имя покровителя царствующего дома Романовых св. Феодора Стратилата. Так сложилось, что курортное развитие Южного берега Крыма началось не в предместьях древней Алушты, а западнее - в окрестностях Ялты. Славу "аристократического курорта" эти земли приобрели благодаря выбору известных дворянских родов России. Построенные здесь дворцы Воронцовых, Нарышкиных, Мещерских, Голицыных прославили некогда пустынный берег. Неподалеку, в Ливадии, подыскала себе место царская семья. Строить дачи в районе Ялты стало престижно, сюда устремлялась придворная знать, высшие чиновники и военные. И в течение двух-трех десятилетий ялтинское побережье густо застраивается. Древняя Алушта оказалась в тени своей молодой, но куда более удачливой "курортной соперницы", ставшей теперь столицей всего Южного берега Крыма. Уже в 1838 г. Алуштинская волость была включена в состав Ялтинского уезда. Через восемь лет алуштинские земли Симферопольского уезда были перераспределены между особами высшего мусульманского света и Российскими губернскими чиновниками: Воронцовым, Бороздиным, Фабром, Соловьевым, Брайко и другими. Вскоре знатные гиреевцы превратились в крупных русских помещиков. К.тому времени в Алуште было чуть более сотни домов, а население не дотягивало даже до тысячи. Неспешно и размеренно, как костяшки на четках старого дервиша, двигались дни старой Алушты. Изменения в жизни происходили медленно. Быт был прост и непритязателен, преобладал самый, пожалуй, незаметный и в то же время самый достойный труд сельского жителя: виноградарство, садоводство и животноводство. Хотя уже в конце XVIII в. в Европе стали распространяться слухи, что соленая морская вода оказывает целительное действие, о курорте и месте отдыха в Алуште пока не могло быть и речи. Не было ни гостиницы, ни извозчиков. Из воспоминаний одного немецкого путешественника: "В поселке можно было достать кипятку, но нужно было иметь свой чай". Конечно, восприятие Алушты разными лицами субъективно: кто искал здесь романтики неизведанных мест и желал насладиться красотами гор и моря, безусловно, находил в своей душе теплые слова для этого уголка Тавриды. Кто же искал теплый ночлег и сытный стол - брюзжали и сетовали на судьбу. Во время строительства дороги, соединившей Симферополь с Алуштой, в соответствии с предписанием Таврического губернатора, началось строительство конно-почтовой станции в Алуште, которая должна была "служить средним пунктом сообщения между Симферополем и обеими сторонами берега". Проект каменного здания под Почтовый дом со двором составил первый архитектор южного берега Крыма Филипп Эльсон, получивший в 1837 г. звание академика за свои постройки на южном берегу. Здание было более роскошным, чем предусматривали утвержденные в Новороссийском крае чертежи станционных домов. Поэтому, когда в 1845 г. дом постройки Эльсона сгорел, попытке восстановить его в прежнем виде не суждено было сбыться. Сначала помешала Крымская война, затем смерть М.С. Воронцова. Архитектор Эшлиман, которому было поручено восстановить почтовую станцию, вынужден был отстраивать ее в соответствии с чертежами, утвержденными "высоким начальством". В 1862 г. строительство было закончено, и первые ее посетители отмечают здесь "просторную и весьма удобную для приезжих почтовую станцию, в которой за неимением гостиницы останавливаются и где можно иметь обед и ужин, чай и кофе. Тут же и почтовое отделение для корреспонденции". За порядком в Алуште наблюдали полицейский пристав, смотритель таможенно-карантинной заставы и офицер пограничной стражи с командой. К славной плеяде осваивателей Алуштинской земли стоит прибавить имена русских интеллигентов XIX в., создавших неподалеку от поселка "гнездо учености и просвещения" - Профессорский уголок (при Советской власти он был переименован в Рабочий уголок). На отроге горы Кастель, "там, где воздух первого получения как а-на-нас", в конце XIX в. появляются первые дачи будущего Профессорского уголка. Основателями его по праву можно назвать М.А. Сосногорову-Славич и Н.А. Головкинского. "Ученый оазис" Профессорского уголка окружали обширные плодородные земли, принадлежавшие вполне прагматичным, а потому более состоятельным людям. Деятельность землевладельцев - Токмаковых-Молотковых, Стахеева, Капустина, Штекера, Сарибана, Курбединова, Сейдамета Аджи Мемет Халиль Баева, Давидовича, Вознесенского и многих других - не раз отмечалась большими и малыми золотыми, серебряными и бронзовыми медалями как на Всероссийских выставках, так и на Всемирных выставках в Париже. Эти награды не были случайными, ведь Алушта поставляла лучшие на южном берегу черешни, а ее вина отличались хорошим качеством. Два с половиной миллиона кустов виноградной лозы произрастало в алуштинской долине, и естественно, что производители вина были рады оптовым покупателям. Последние никогда не оставались в накладе, хотя в 1868 г. произошел случай, омрачивший радость закупки большой партии вина. Общество пароходства и торговли закупило почти все произведенное в Алуште вино. Корабли оказались перегружены и из-за разыгравшейся неожиданно бури были вынуждены отправить весь груз в морскую пучину - "на стол Нептуну". Из-за этого случая, конечно, интерес покупателей к винам Алушты не пропал, тем более что в 1830 г. в северо-западной части Алушты появилось крупное виноградно-винодельческое хозяйство помещика Петриченко. Им были заложены образцовые виноградники, лозу для которых Петриченко закупил во Франции. Оттуда же им был привезен и опытный винодел. Петриченко планировал производить в Алуште высококачественное шампанское и для его выдержки построил грандиозный для того времени подвал. К сожалению, им не были учтены ни особенности климата южнобережья, ни свойства крымской почвы, так что взятый им за основу опыт производства высококачественных сухих вин Италии и Франции оказался в данной ситуации бесполезным. Вина получались хорошие по качеству, но тяжеловатые по вкусу. Изменить что-либо Петриченко не успел, а его наследники заниматься виноделием не пожелали. Виноградники заросли, инвентарь был распродан. В таком плачевном состоянии в начале 70-х гг. XIX в. имение Петриченко "Романовка" вместе с подвалом было приобретено торговым домом Токмакова-Молоткова. Как свидетельствуют современники предпринимателей, с переходом поместья в руки новых и энергичных хозяев, дела пошли хорошо, "во всем чувствовались размах, стремление поставить хозяйствование с перспективой". За короткий срок число виноградных кустов на плантациях резко возросло, винные подвалы были значительно расширены, что позволило довести их вместимость с 60 000 до 1 5 000 ведер вина. По своей емкости подвалы вышли на второе место на южном берегу, уступая лишь массандровским. И.Ф. Токмаков и O.Я. Молотков обладали солидным капиталом, были людьми предприимчивыми и тонко чувствовали необходимость расширения производства и оснащения своего предприятия современной техникой. Ими были скуплены 120 га виноградников и 75 га садов в алуштинской долине. Из Франции, Германии, Испании завезены прекрасные европейские сорта винограда - Педро, Семильон, Альбилио, Алиготе, Рислинг, Каберне и другие. Завезен был и посадочный материал знаменитых сортов груш - Бере, Фердинанд, Дюшес, Диканка. Подвалы снова были реконструированы. Теперь на выдержку они могли принять до 100 000 декалитров вина. Эти подвалы сохранились до наших дней. Как и знаменитая огромная купажная емкость. В результате умелого управления, использования прогрессивных технологий предприятие росло и процветало и приносило ожидаемые доходы. Вина, рождавшиеся в его подвалах, пользовались большим спросом не только в России, но и за ее пределами. Нельзя не отметить, насколько чутко следили за спросом на рынке хозяйства: реализация вина велась как в бутылках, так и в бочках самого разного размера. На любой вкус и кошелек. Присуждение на Всемирной выставке в Бордо в 1895 г. фирме Токмакова-Молоткова Большой серебряной медали и вскоре Большой золотой медали на выставке в Казани закрепило успех предприятия, у которого впереди были и новые награды и новая жизнь. В новой, советской жизни продолжателем дела фирмы Токмакова-Молоткова стал совхоз-завод "Алушта", сумевший не только сохранить традиции виноделия, заложенные его прежними владельцами, но и значительно приумножить. Сегодня жива и дача бывших хозяев, на которой они ежегодно отдыхали в дни "виноградного сезона". В ней уютно расположился клуб совхоза-завода. Алуштинская долина поражала не только своими виноградниками, но и садами. На Козьмо-Дамиановском шоссе (ул. Партизанская), на выезде из Алушты, находилось имение "Рай" (совр. Красный рай), принадлежавшее Давиду Ефраимовичу Сарибану, а впоследствии - одному из его сыновей. М.Д Сарибан сумел создать, просто-таки, образцовое хозяйство на отцовской земле. Удивительные яблоки и груши произрастали в садах "Рай". Эти яблоки еще до сбора упаковывали прямо на дереве в бумажные мешочки. Собранные таким образом яблоки после двухнедельной "отлежки" стоили до 6 рублей за дюжину. А груши имели просто ошеломляющий успех. Во Франции на Всемирной выставке одна груша сорта Бере, достигавшая порой килограммового, а то и более веса, стоила до 2 рублей. Грушу Бера-Гарди рабочие, шутя, называли "бери и жри" и собирали ее, как и все груши, с величайшими предосторожностями. Сборщикам и упаковщикам ногти срезались под корень. В ящиках упакованные груши перекладывались специально привозимой ржаной соломой. В таком виде плоды, не утратив своего качества, доставлялись покупателю в Москву, Петербург и другие места России. Елисеевский магазин в Москве вскоре стал оптовым покупателем у Сарибана и ежегодно направлял к нему с благодарственным письмом за "высокое качество плодов" своего представителя. Долгое время одной из основных проблем для жителей Алушты была не столько проблема производства сельскохозяйственной продукции, сколько проблемы ее вывоза. В 1876 г. жители Алушты сами построили пристань, но она рухнула под напором волн в тот же год. Торговые пароходы, опасаясь капризов погоды, предпочитали оставаться на рейде и сообщаться с берегом грузовыми лодками. Только в 1898 г. в Алуште наконец-то появляется новая пристань, на железных сваях, обошедшаяся казне в 40 000 рублей. Значительно были расширены и склады у пристани, что позволило решить проблему хранения грузов и отчасти гарантированного вывоза части богатых урожаев Алушты. Для публики же эта пристань стала местом прогулок, "о ней и убеждение сложилось, что создана она исключительно для гуляющей публики". Население Алушты постепенно росло и к 1889 г. перевалило за тысячу. Несмотря на то, что здесь уже было 5 промышленных предприятий и 10 торговых заведений, деревенский, патриархальный уклад ее жителей, складывавшийся столетиями, все еще довлел над обитателями этих мест. В поселке были устроены и две гостиницы, вполне приличные по тем временам. На некоторых дачах можно было нанять меблированные комнаты, часто даже с "полным пансионом". Хотя извозчичьей биржи еще не существовало, желающие по заказу могли уже воспользоваться несколькими фаэтонами, владельцы которых доставляли "дачников" в Симферополь или Ялту. В 1891 г., во время своих "странствий по Руси", в Алуште побывал Алексей Пешков, будущий великий русский писатель Максим Горький. Путешественник со своим спутником, грузинским дворянином С-дзе, прошел сюда пешком из Ялты, а дальнейший путь его лежал в Восточный Крым - в Феодосию. А через пять лет в Алуште и соседних селах четыре с половиной месяца проводит украинский писатель М.М. Коцюбинский. М.М. Коцюбинский оказался в Алуште не как курортник. В эти места писатель попал по долгу службы, находясь в составе экспедиции по борьбе с филлоксерой - болезнью, поражающей виноград. С мая по октябрь экспедиция обследовала множество виноградников в предместье Алушты и оказала значительную помощь землевладельцам. Записки, сделанные писателем, отразили его взгляд на Алушту и ее обычаи. 10 октября 1894 г. на долю Алушты выпала великая честь. В этот день на даче "Голубка" великий князь, наследник престола Николай Александрович, встречал свою невесту - принцессу Алису Гессен-Дармштадтскую (в православии Александру Федоровну). Для будущего императора Николая II это был переломный момент в жизни. Дни его отца Александра III были сочтены, семья знала об этом. Несмотря на личное горе, они помнили о долге перед Отчизной: по православному обычаю, умирающий монарх должен был благословить своего преемника на брак с принцессой Алисой. В тот день Николай записал в своем дневнике: "Проснулся чудесным жарким днем... В 9 S отправился с Сергеем (великий князь Сергей Александрович) в Алушту, куда приехали в час дня. Десять минут спустя из Симферополя подъехала моя ненаглядная Аликс с Эллой (Великая княгиня Елизавета Федоровна). Сели завтракать в доме отставного генерала Голубова. После завтрака сел с Аликс в коляску, и вдвоем поехали в Ливадию. Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя - половина забот и скорби как будто спала с плеч". Среди присутствовавших на завтраке находился председатель Земской Управы В.А. Рыбицкий, который захватил с собой своего друга, известного ялтинского фотографа Семенова, сделавшего в тот день 12 фотографий в Алуште. На одной из них и запечатлен отъезд Николая и Алисы отдачи "Голубка". Об этом событии сегодня напоминает памятная доска, в 1988 г. заново установленная Дворянским собранием Крыма. Ныне в здании дачи "Голубка" (ул. Ленина, 20) размещается городская библиотека. Несколько раз последний русский император посещал алуштинскую долину. Но ни эти кратковременные визиты государя, ни его лестные отзывы, ни наличие в районе Козьмо-Дамиановского монастыря, царского охотничьего домика, не сказались на улучшении жизни алуштинских обывателей. Алушта по-прежнему оставалась в тени красавицы Ялты. Правда, в год посещения августейших особ в Алуште было уже три гостиницы, где можно было снять номера посуточно и даже помесячно. Если следовать из Симферополя, первая гостиница, встречавшая курортников, носила название "Русская". Следующая по шоссе - "Восток" и третья гостиница - "Европейская" с рестораном. Номера были вполне прилично обставлены, а цены невысоки. Многие владельцы имений охотно сдавали внаем комнаты и даже целые дачи, превращая их в выгодные пансионы. Плата за такой пансион с человека в среднем составляла в месяц 50-60 руб. В начале XX в. для владельцев дач часто единственным источником к существованию становилась сдача комнат внаем. Пансионы Соловьевой и Сомовой, дача "Дивная", виллы "Модерн" и "Ривьера", "Вилла Роз", "Буюрнус" - вот далеко не полный перечень зданий, где курортники могли найти себе место для отдыха. В эти годы модными становятся слова "санитарный" и "гигиеничный", держатели пансионов и владельцы дач чрезвычайно часто использовали их в своих рекламных листовках. Однако несмотря на заверения тогдашних путеводителей о дешевизне и комфортабельности курортных мест в Алуште, на практике все обстояло не столь уж гладко. В письмах гостей мы обнаруживаем "взгляд изнутри" на положение дел, особенно касательно съема комнат на дачах и в частных домах. Естественно, большинство владельцев предпочитало брать плату вперед. Как водится, в цену включали и стоимость квартиры, и питание. Но вот здесь-то курортников и поджидал подвох. С первых же дней обнаруживалось, что питание вовсе не столь уж хорошее и недостаточно обильное для отдыхающего семейства. Естественно, возмущенные дачники пытались отказаться от стола и питаться на стороне, но владелец пансиона невозмутимо заявлял, что питание и квартира составляют единое целое и "одного без другого быть не может". Выхода не оставалось - ведь деньги, притом немалые, уже уплачены. Приходилось подчиниться судьбе, точнее, деспотичной воле хозяина дачи, и время от времени после "насильственного" хозяйского обеда брать дополнительный обед на стороне. Вскоре домовладельцы начинали требовать, чтобы квартирующие покупали только у них груши, виноград, молоко и т. п. Серьезной проблемой продолжал оставаться и транспорт. Чтобы совершить поездку до Симферополя или в Ялту на так сказать "рейсовом" экипаже, следовало оплатить "два рубля с полтиной". Если была необходимость заказать транспорт, это стоило гораздо дороже, в курортный сезон - до 10 рублей! Поэтому большинство пользовалось "обратными фаэтонами". Нанятые в Симферополе, они по прибытию пассажиров в Алушту возвращались в губернский центр с алуштинскими пассажирами-попутчиками. Правда сумма в таком случае тоже была приличная - от 3 до 5 руб. По городу же из конца в конец можно было прокатиться дешевле, за 30-70 копеек. С апреля по октябрь в Алушту заходили два раза в неделю товарно-пассажирские пароходы "Царевна", "Гурзуф" и "Алушта", перевозившие курортников и жителей в Ялту и Судак. Для прогулки вдоль побережья или срочного передвижения можно было нанять баркасы. Однако ввиду частой непогоды это было небезопасно, ведь при сильном волнении моря даже пароходы не могли пристать к пристани. Иногда погода менялась в течение одного-двух часов, и лазурное тихое море превращалось в бушующую пеной стихию, готовую выбросить путешественников на камни или того хуже - потопить их. Жители Алушты, промышлявшие рыбной ловлей, выходили в море на баркасах. Строили их местные корабелы по всем правилам этого древнего искусства. Для выхода в море требовались люди недюжинной силы. Чего стоило, например, вытащить на борт белугу весом 300 килограммов? Даже камбала бывала такой величины, что хозяйки, неся ее домой, мирились с тем, что хвост рыбины волочится по земле. В те времена рыбы в прибрежных алуштинских водах было огромное количество: белуга, осетры, скумбрия. Порой рыбина была таких размеров, что не помещалась на подводе. Хамсы же было так много, что ею даже "подкармливали" садовые деревья. 1902 г. ознаменовался для Алушты событием огромной важности. Высочайшим повелением 31 мая 1902 г. селение Алушта вместе с прилегающими к нему частными владениями возведено в статус безуездного города. "Местами общего пользования" оказалось несколько кривых узких улочек, горных дорог и пешеходные тропы. Так получилось, что город, возведенный в эту степень из деревни, оказался в буквальном смысле без пяди земли и без единого лица "городского состояния", так как все проживавшие в нем и его окрестностях были частными, пусть и мелкими, землевладельцами. В начале 1902 г. газета "Салгир" писала: "В ожидании, что Алушта, быть может, в скором времени обращена будет в город с упрощенным городским самоуправлением, считаем не лишним привести на страницах нашей газеты список дач, расположенных как в самой Алуште, так и вокруг нея, предложенных "ко включению в черту будущего города". Мы перечислим имена тех владельцев дач, чье имущество оценивалось не ниже чем в 15 000 рублей. Начнем естественно с Токмакова-Молоткова, чье имущество было оценено в 1 миллион рублей.... Вторым идет потомственный почетный гражданин Н.Д. Стахеев, затем идут: жена капитана-лейтенанта Сизова, полковник Штекер, статский советник Тихомиров, жена действительного статского советника Пугачева, купец Вишняков, наследники дворянина Гриневича, тайный советник Бекетов, присяжный поверенный Исакович, дворянин Як. Дахнов, дворянин Н. Дахнов, жена штабс-ротмистра Тимченко-Ярещенко, дворянка Карпова, дворянин Ефетов, жена генерал-майора Голубева, дворянин Криштафович, действительный студент Вознесенский, жена статского советника Гоппе, сиротский дом Фабра, наследники Ге, жена купца Караулина, г-жа Толстая, наследники Веницкаго, поселянин Аджи-Энан-Аджи-Асан, купец Игумнов, почетный гражданин Сафронов, губернский секретарь Полторацкий, купец Черкес, коллежский советник Фелькнер, доктор Покровский, дворянин Миняшин, надворный советник Клишевский, дворянин фон-Гаген, действительный статский советник Ковалев-Рунской, дворянин Ребец, купец Чабан, поселянин Мухтерем Ахтем оглу, штабс-капитан Новицкий, статский советник Броневский, дворянин Игнатьев, поселянин Джемиль-Бекир-Бей, купец Федорович и доктор Сомов". Это, конечно, имена не всех алуштинских земле- и дачевладельцев. Таковых было больше и в жизни Алушты, получившей статус города, они все сыграют свою роль. Переписи тех лет дают представление и о составе жителей "нового города" Российской империи в целом. Общее число жителей Алушты составляло 2800 человек, из них поселян татар -1100 человек и 1700 - лиц иных национальностей. По вероисповеданиям: православных - 1200 человек, магометан - 1500 человек, караимов, евреев и лиц другого исповедания - 100 человек. Неофициально, но вполне объективно посетители Алушты делили город на две части: старую (татарскую) и новую (русскую). Татарская часть, древнейший в городе район, располагалась в

24 янв 2016 в 12:27
Нравится 0

Алушта в период революции и гражданской войны

Надеждам алуштинцев на скорый и безусловный успех на поприще курортного дела не суждено было сбыться. Прекрасное здание новой гостиницы "Ялы-Бахча", которое должно было стать символом движения вперед, было построено к 1914 году - году, в котором Россия была ввергнута в тяжелую и беспросветную войну. Поэтому вместо курортников роскошные апартаменты приняли раненых солдат и офицеров российской армии. Союз городов, в который вступила и Алушта, брал в аренду здания для лазаретов и санаторных учреждений. Алуштинское отделение ялтинского уездного комитета Всероссийского земского союза, председателем которого стал протоирей Сербинов, занялось их обустройством. Были открыты лазареты в приюте, в зданиях бывших дач и гостиниц. Уже в первый год войны в Алуште функционировало 7 лазаретов. С целью оказания помощи этим учреждениям в Алуште создавались различные общественные организации: Отделение комитета Великой Княгини Марии Павловны по снабжению воинов, выходящих из лазаретов, одеждою, Отделение комитета по оказанию помощи семьям запасных и ратников, призванных на войну, и многие другие. Серьезной проблемой были беженцы. В тихомировской школе беженцев обеспечивали бесплатным питанием, вдова Д.И. Тихомирова предложила одну из своих дач для организации детского дома Вечерние благотворительные концерты, спектакли и пожертвования от частных лиц давали десятки тысяч рублей на нужды пострадавших от войны, но война все продолжалась, и энтузиазм горожан иссякал. О том, что впереди еще более страшные испытания, никто не догадывался. Вторая Отечественная война, как ее называли в то время в России, стала катализатором событий, приведших Российскую империю к гибели. Она стала началом событий, перевернувших мир. 

Весть о Февральских событиях в Алуште встретили спокойно, эхо российских бурь еще не вполне отчетливо докатилось до приморского городка. Жители и дачники, рабочие и коммерсанты ликовали, спорили, недоумевали... Радость сменялась волнующим ожиданием чего-то нового, неизвестного и грандиозного. В ожидании "будущих свершений" алуштинцы и владельцы окрестных дач создали Временный комитет общественной безопасности, заседала в прежнем составе Городская дума. Наряду с ним татарское население района образовало городской комитет Временного мусульманского исполнительного комитета Крыма. Состоялись выборы в Советы рабочих и солдатских депутатов, руководство которых, стремясь к консолидации революционных сил (а революционером в те годы считал себя каждый мало-мальски мыслящий гражданин), добровольно передало власть Временному комитету. Весной 1917 г. в Алуште образовались новомодные тогда отраслевые профсоюзы и профсоюзы сельскохозяйственных работников, объединившиеся в "Союз трудящихся Алушты и ее окрестностей". Возглавил ее уже известный нам большевик Т.Г. Багликов, вернувшийся с фронта. Летом 1917г. члены "Союза" вошли в состав Алуштинского Совета. 

Однако, как это часто бывает в минуты раскола и неустроенности, общество разделилось, вспомнились старые обиды - реальные и надуманные. Все жаждали Свободы, не задумываясь, что зачастую вместо порядка получают рабство, становясь заложниками обстоятельств и политических амбиций. Летом того же года среди татар Алуштинской долины вели агитацию члены национальной партии "Милли-фирка", отстаивавшей право на суверенитет Крыма. Но в январе 1918 г. в город прибыли отряды революционных матросов из Севастополя и вооруженные отряды рабочих из Симферополя. К 18 января 1918 г. в Алуште была установлена власть Советов. 

В начале марта 1918 г. состоялись выборы Алуштинского Совета рабочих, солдатских и поселянских депутатов, главой которого избран М.Ф. Гринь. В его составе определяющую роль играли большевики: Т.Г. Багликов, АА Фролов, Г.М. Конторович, М. Плахотин. Согласно с провозглашенным большевиками курсом национализации, началась конфискация окрестных землевладений. Преобразования становились все существеннее. Уже в начале апреля Совнарком Республики Таврида ассигновал для Алушты 22 тыс. рублей на народное просвещение. В городе и окрестных селах открылось 6 начальных школ и "Народный университет", в котором для трудящихся организовывались лекции и беседы на различные волновавшие народ темы. 

А в это время германские войска оккупировали Украину и двинулись к Перекопу. Занятие Крыма означало потерю причерноморских портов, в том числе и Севастополя, где базировался революционный Черноморский флот. Политико-административный статус Крыма к моменту подписания печально известного "Брестского мира" не был определен. В.И.Ленин, пытаясь дипломатическими средствами приостановить продвижение германцев на юг и тем самым сохранить хотя бы часть территории предполагаемой оккупации, предложил большевикам Крыма создать Советскую Социалистическую Республику Таврида в качестве составной части РСФСР. Правительство Республики Таврида возглавил бывший член Петроградского комитета партии большевиков Антон Слуцкий. Но молодой Республике Таврида была уготована трагическая участь. Германские войска все же нарушили Брестские соглашения и ввели свои части на полуостров. В связи с опасностью их вторжения, из Алушты еще в марте было отправлено 3 отряда красногвардейцев. Еще 2 остались для охраны города, однако дни Республики были сочтены. Вскоре потребовалась экстренная эвакуация правительства. Переправившись через Ай-Петри в Ялту, его члены предполагали оттуда отправиться на Керченский полуостров, а оттуда на Тамань. Дорога в Восточный Крым лежала через Алушту. 

С этими событиями связан один из самых драматических эпизодов времен Гражданской войны. Весть о приближении врагов Советской власти во второй половине апреля подтолкнула националистические круги татар к организации заговора, центром которого стала Алушта. В ночь на 20 апреля они разоружили командиров красногвардейских отрядов С. Жилинского и И. Кулешова, арестовали комиссара труда Алуштинского Совета Т.Г. Багликова и захватили власть в городе. Эвакуированные члены правительства Республики Таврида в это время находились в Ялте. Военный корабль, который должен был придти за ними из революционного Севастополя, задерживался, и комиссары решили пробираться на машинах по горной дороге. На подъезде к Алуште по ним ударила пулеметная очередь. Оказалось, что, узнав о маршруте движения членов правительства Республики, заговорщики 21 апреля устроили у с. Биюк-Ламбат (ныне Малый Маяк) засаду, захватили членов правительства и отвезли в Алушту. Мятежники привезли комиссаров в Алушту и бросили в подвал дачи "Голубка", того самого дома, где когда-то встречал нежными объятиями последний русский император свою невесту. Против заговорщиков, с целью освобождения революционного правительства, из Севастополя был выслан миноносец с отрядом моряков, а из Ялты спешил отряд красноармейцев. В полдень 24 апреля войска вступили в Алушту. Но спасти членов правительства не удалось. Утром их, избитых и истерзанных, расстреляли в балке под горой Демерджи. Перед смертью С.П. Новосельский, оставшийся до конца верным своим идеалам, воскликнул: "Нас расстреляют, но революция живет и будет жить!", ему же ответили: "То, что мы уже сделали, того никто не убьет". Обо всем этом впоследствии рассказал заместитель председателя Совнаркома Иван Семенов, чудом оставшийся в живых. Характерно, что свои записи он назвал "Воспоминаниями расстрелянного". Это место ныне увековечено обелиском, как и место, где повстанцы захватили в плен членов правительства республики Таврида. На следующий день, после подавления мятежа, в братской могиле в Приморском парке были похоронены председатель Совета Народных Комиссаров Республики Таврида Антон Слуцкий, член Центрального Исполнительного комитета, председатель губернского комитета РСДРП (б) Я.Ю.Тарвацкий, народные комиссары С.П. Новосельский, А Коляденко, комиссар Алуштинского Совета Т.Г. Багликов, командиры красноармейских отрядов И. Кулешов и С. Жилинский. В 1940 г. на могиле установлен 12-метровый обелиск. 

А 26 апреля Алушту оккупировали немецкие войска. Новосозданная Городская управа, желая возродить старые порядки и пополнить бюджет Алушты, собрала налоги с населения, начиная с 1917 г., и внесла их в городскую кассу. В ноябре 1918 г. город заняли англо-французские войска Антанты и участники Белого движения. 

Но уже 10 апреля 1919 г. в Алуште вновь установилась Советская власть, был создан Алуштинский ревком (Революционный комитет). Партийная организация в это время насчитывала всего 5 коммунистов и 31 "сочувствующего", но именно они определяли судьбы нескольких тысяч жителей Алуштинской долины. Члены Ревкома реквизировали оружие, лошадей, повозки, имущество у зажиточных граждан. Организовывались комитеты бедноты. Охрану общественного порядка взяла на себя рабоче-крестьянская милиция. 

Комендантом города и начальником 4-го района береговой обороны был назначен Б.А. Лавренев, в будущем известный писатель. Позднее Лавренев опубликовал рассказ "Пираты Третьей республики", основанный на дневниковой записи от 22 июня 1919 г. Он посвящен событиям, предшествующим занятию Алушты войсками белогвардейцев. Откровенное и честное повествование Б.А. Лавренева как нельзя лучше характеризует обстановку тех дней и отношения большевистских властей и местного населения: "Вчера утром (21 июня), получив шифровку из Симферополя..., я спешно эвакуировал из Алушты семьи ответработников и раненых, отдыхавших на курорте. Для этого пришлось мобилизовать все татарские подводы в городке. Начальник милиции Подсоломко весь день носился с наганом, самолично запрягая лошадей. Татары, скрипя зубами, подчинялись, потом пришли ко мне делегацией - протестовать... Пришлось их выставить, поставив ультиматум - либо прогулка в Симферополь, либо подвал особого отдела. Со стороны Судака нет-нет доносится по морю глухое, как сквозь подушку, погромыхивание. Что делается там? Надолго ли полуразложившаяся, анархическая Заднепровская дивизия сможет сдержать напор ретивого Слащева? (активный участник Белого движения, генерал-майор, командир корпуса, один из прообразов генерала Хлудова в булгаковском "Беге"). После получения телеграммы: "Начать выполнение приказа № 2" - нужно отступать "с вверенными вам воинскими частями". В данном случае "вверенные части" - условность. У меня взвод комендантской роты, сорок ребят, лихая бражка, половина которой смотрит в лес, особенно местные татары. Знаю, что они улизнут при первом удобном случае по своим деревням, поэтому к каждому приставил одного коренного красноармейца из тех, что пришли с нами с севера. Вооружение: винтовки и ручной пулемет Льюиса. К нему десять кругов. Это все. Впрочем, еще партийная дружина. Это средневековое название покрывает собой пятнадцать человек... В него входят: и одуревший от тревожной милицейской работы Подсоломко, и начальник особого отдела, и близорукий скептик 

Зратов-Слуцкий, жену которого, бывшую смолянку (выпускницу Смольного института в Петербурге), несмотря на партийность, не расстающуюся с лорнетом, с трудом удалось вчера эвакуировать... Я влез на вышку комендатуры. Над головой, шелково шелестя, бьется красное полотнище флага. Не символ ли это? Штандарт Октября над единственной "твердыней" - вышкой комендатуры. Островок в океане. Вынул бинокль, посмотрел на море... Над морем в голубой бездне горизонта висела наблюдательная колбаса... Под наплывающей колбасой вылезли из моря две трехногих мачты. Теперь все ясно. Шел "Жан Барт". Построенный Французской республикой, названный в честь знаменитого пирата, он ревностно оправдывал здесь, в чужом море, "славу" своего черного имени... "Жан Барт" повернулся кормой, не сводя дул кормовой башни с вышки комендатуры, и, дав ход, мгновенно окутался черным облаком дымовой завесы... Только отойдя километра на три, он сверкнул залпом для острастки. Снаряды взвыли над головой и разорвались высоко в лесу, на Чемерджи (Демерджи). Когда я подошел к зданию комендатуры, там уже стояла в походном строю вся моя "военная сила". Началась эвакуация". 

После занятия Алушты летом 1919 г. войсками А.И. Деникина бывшим владельцам возвратили землю и имущество. Большевики ушли в подполье. В это время в Алуште действовала подпольная группа во главе с С.М. Серовой, а в горных лесах скрывались партизаны во главе с A.M. Бродским, совершая дерзкие налеты на сторонников Белого движения. 

14 ноября 1920 г. Красная Армия вернулась в Алушту. Перед их приходом подпольщики захватили узел связи и другие важнейшие средства управления в городе. Одним из революционных бойцов, входивших в Алушту, был молодой пулеметчик, помощник командира группы по политической части Всеволод Вишневский, будущий известный писатель и драматург. Об этих событиях напоминает обелиск: мозаика "скорбящая Родина-мать" и надпись "Мужеству борцов, павших в борьбе за Советскую власть", установленный на ул. Ленина. 

После отступления и эвакуации частей Врангелевской армии вновь образовался Алуштинский Ревком, возглавленный И.Ф. Федосеевым. Представители Ревкома наладили снабжение горожан хлебом и устроили столовую для расквартированных в Алуште красноармейцев. Алуштинский ревком взял под охрану дом Стахеева, а также 45 дач в окрестностях города. Имущество бывших белогвардейцев и связанных с ними лиц беспощадно конфисковывалось, а их дома передавались в ведение Революционного комитета. На базе бывших имений Коницкого, Стахеева, Сарибана, Токмакова-Молоткова созданы первые советские объединения: "Южсовхоз" и кооператив "Садовод". В это время в Крыму свирепствовал голод, и новой властью был открыт ряд бесплатных столовых, а на бывшей даче Пенюка (ул. Красноармейская, 30) устроен приют для стариков и нетрудоспособных. В те годы открылись два детских дома и детский сад, точнее "Дом будущих граждан", как его тогда именовали. Однако обстановка в городе и его окрестностях оставалась напряженной. На протяжении 1920-1922 гг. участники контрреволюционного движения и просто банды совершали набеги на жителей Алуштинской долины. Каждый вечер после работы все коммунисты и комсомольцы собирались в штабе Частей Особого назначения (ЧОН), заступая в ночное дежурство и патрули, готовясь в любую минуту вступить в сражение с "классовыми врагами". 

Уже в 1920 г., в период разрухи и нестабильности, на основании ленинского указа "Об использовании Крыма для лечения трудящихся", началась организация Алуштинского курорта. В Симферополе было создано Центральное Управление курортов Крыма, в котором работал уполномоченный Наркомздрава РСФСР Дмитрий Ильич Ульянов, брат В.И. Ленина. Сразу десять дач были отданы под санатории трудящихся, создан городской Дом отдыха. Бывшая дача генерала Линдена стала первым санаторием для бойцов, раненных при штурме Перекопа Предместье Алушты, бывший "Профессорский уголок", преобразовался в "Рабочий уголок". В 1925 г. начала действовать небольшая городская электростанция, улицы осветились электрическими фонарями. Действовала амбулатория и аптека, в городской больнице на 40 мест работали 2 доктора и 6 медсестер. Партийная и комсомольская организация выпускали общегородскую стенгазету "Красный маяк". 

Но возрождение города проходило в крайне тяжелых условиях. В 1920-1922 гг. многие районы Крыма поразил голод. Последствия гражданской войны, усугубленные неурожаем 1921 г., стали причиной бедственного положения для многих крымчан, в первую очередь для жителей городов. Цены возросли, а продуктов все не хватало. Мы уже говорили, что зачастую стихийные бедствия и неурожаи поражают местности, где накал страстей и борьбы достигает своего предела. Так случилось и в этот раз. 

Старые алуштинцы помнят, как у дверей булочной в те годы можно было встретить двух голодающих: большого пса-сенбернара и его хозяина - маленького человека, учителя с французской фамилией Можэ. Оба они целыми днями стояли у дверей, не решаясь войти внутрь. Можэ объяснял, что так им легче переносить голод: вдыхая запах хлеба, чувствуешь насыщение. Но это ложное чувство привело к трагедии - хозяин и его верный четвероногий друг умерли от истощения. Облегчить голод в какой-то мере помогало море. Люди запасались хамсой, которую в те годы дельфины пригоняли к берегам Алушты. Пытались заменить обычные продукты суррогатами, хотя бы отдаленно напоминающими довоенные лакомства, алуштинцы шли на разные ухищрения, оказывавшиеся порой небезопасными. Так было с "виноградным кофе". Какому-то "кофеману" в голову пришла любопытная мысль - изготавливать давно забытый напиток из виноградных выжимок, в изобилии лежавших вблизи винных подвалов. Виноградные косточки прожаривали и получали душистый и довольно приятный напиток. Много людей увлеклось новшеством, забыв об опасности, таившейся в косточках, - синильной кислоте. На кладбищах не успевали хоронить горожан, могильщики, сами страдавшие от истощения, с трудом могли вырыть необходимое количество могил. Ситуация несколько облегчилась, когда в Алуште открылось отделение Крымпомгола, в котором особо нуждающимся бесплатно отпускали "булгур" - рыбный суп из старой соленой хамсы. В помощь голодающим в городе действовала американская организация гуманитарной помощи "АРА". На месте современной курортной поликлиники стояли деревянные столы и скамейки, здесь измученных голодом людей кормили кукурузной кашей, сдобренной кокосовым маслом, к тому же тут поили сгущенным какао с молоком - невиданная по тем временам роскошь! Конечно, помочь всем голодавшим не мог ни Крымпомгол, ни американская "АРА". Улучшение снабжения продовольствием наступило только после провозглашения Советами новой экономической политики (НЭП) 

Алушта и судьбы

Многие, кто уже бывал в Алуште, наверное, знают, что с городом неразрывно связано имя Сергея Николаевича Сергеева-Ценского, который провел в городе полвека. Здесь он написал главные произведения своей жизни - "Преображение России" и "Севастопольскую страду". Сергей Николаевич искренне любил Россию и не решился на эмиграцию, как многие его собратья по перу. "Я видел, что в кровавых муках рождается в России новая жизнь, преобразуется Россия и надеялся, что так или иначе все образуется", - писал он. Писателю, известному своими революционными настроениями, после победы в Гражданской войне новой властью была дарована охранная грамота, в которой говорилось: "Предъявитель сего, Сергей Николаевич Сергеев-Ценский, как великий представитель русского искусства, находится под покровительством Советской власти..." 

Увы, пример Сергеева-Ценского - это скорее исключение, нежели правило. В большинстве своем отношение большевиков к "буржуазной интеллигенции" было иное. Яркий пример тому - судьба Ивана Сергеевича Шмелева и других русских деятелей искусства и науки, волею судьбы оказавшихся в "красном Крыму". 

Семья Шмелевых переехала в Алушту в июне 1918г., надеясь в этом "безуездном" уютном южном городке переждать "русскую смуту". Иван Сергеевич к тому времени был уже довольно известным писателем. Вначале Шмелевы поселились у С.Н. Сергеева-Ценского, затем приобрели в Профессорском уголке небольшой участок земли с маленьким глинобитным домиком в две комнаты (сейчас на этом месте находятся здравницы "Чайка" и "Киев"). Сын И.С. Шмелева - Сергей, участник Белого движения - служил в то время в Добровольческой армии А.И. Деникина. Еще на фронтах Первой мировой молодой офицер Шмелев был ранен, а поражение легких в одной из газовых атак привело к тяжелому заболеванию. В Алушту, в дом родителей, Сергей вернулся инвалидом и был зачислен в комендатуру в отдел по распределению жилья. После эвакуации из Крыма в 1920 г. частей армии Врангеля Сергей Шмелев не пожелал разделить судьбу многих тысяч изгнанников. Но победители объявили красный террор по отношению к бывшим офицерам и "их пособникам". Более 100 тысяч участников Белого движения, добровольно оставшихся в Крыму, поверив заверениям победителей, было расстреляно, в их числе и С.И. Шмелев. Семью Шмелевых постиг страшный удар, это усугубило и без того бедственное положение Ивана Сергеевича и Ольги Александровны. Письма Шмелева с неприкрытой драматичностью воспроизводят положение русской интеллигенции из числа "бывших" в революционной Тавриде в период голода начала 20-х гг.: "...Здесь я 5-6 часов в день трачу на добывание топлива, корчую пни, ношу воду и прочее. Академический паек, который нам предоставлен по постановлению президиума Краевого ревкома - не выдается. Заведующий распределителем сказал жене дерзость: "Много вас было таких", "...знаете ли вы, что кругом нас уже умирают с голоду? Уже сжигают себя живьем... Уже падают люди на ходу и умирают... И трупы их остаются непохороненными неделю?! Ибо семьям нечем заплатить за рытье могилы?! Знаете ли, что больницы не принимают опухших с голоду?!.. Знаете ли, что к нам ежедень заходят и молят о хлебе дети?! А мы бессильны, ибо сами вертимся на последнем?!" Доходов у семьи практически не было. Иван Сергеевич пытался заработать чтением своих рассказов и влачил жалкое существование на остатки гонорара за "Неупиваемую чашу", опубликованную в сборнике "Отчизна". Чтение рассказов происходило в библиотеке гостиницы Ялы-Бахча (ныне курортная поликлиника) - единственном светлом месте в городе в те темные дни лихолетья. Мотивы трагедии алуштинской интеллигенции отразились в известном ныне произведении Шмелева "Солнце мертвых". 

Для человека творческого такое положение не могло долго продолжаться, и Иван Сергеевич решает покинуть Крым и вообще Россию. В 1921 г. он пишет: "Здесь я не могу работать. Мне больно, не по силам... Зачем я России? Я иждивенец, паечник. Правда, я не получаю ничего, но я в принципе жизни современной - паечник, дармоед. А вне России? Я, быть может, найду силы стать писателем. А здесь, где у меня сына, мое самое ценное, взяли, я не могу распрямить душу". Весной 1922 г. Шмелевы покинули Алушту, перебравшись в Москву, а в ноябре того же года выехали за границу - навсегда... Впереди их ждал Берлин и Париж, но "Солнце мертвых", как скорбная память о "красном Крыме", все оставшиеся годы бередило душу русского писателя, жившего вдали от Родины. Теперь в Алуште действует литературный музей И.С. Шмелева (Профессорский уголок, ул. Комсомольская, 4А). Ежегодно здесь проводятся знаменитые "Шмелевские чтения", на которые приезжают десятки исследователей жизни и творчества писателя из разных городов ближнего и дальнего зарубежья. 

"Жестокий век" Гражданской войны не обошел и заслуженных и уважаемых в России людей - профессора Александра Ефимовича Голубева и его супругу - женщину-врача Надежду Прокофьевну Суслову. Оказавшись ненужными и обременительными едоками для новых властей, профессорская семья терпела нужду и лишения. Первой скончалась Надежда Прокофьевна, хоронили ее тут же, в Профессорском уголке, босую - не нашлось средств даже на обувь покойнице, благо, что старый профессор уже не мог этого видеть: к тому времени А.Е. Голубев фактически ослеп. Он пережил свою супругу и соратницу на восемь лет и скончался в Алуште в 1926 г. Это было странное время, власть переходила из рук в руки, и А.Е. Голубев то вновь становился богатым землевладельцем, то повергался в бездну нищеты. Заняв Алушту, большевики начисто лишили его средств к существованию, отобрав не только землю и скот, но даже печатную машинку. Друзья погибли или были вдали от родины, новая власть косо смотрела на профессора-дармоеда из "бывших". Оставалось одно утешение: каждый день слепой профессор, нащупывая дорогу палкой, выходил на могилу своей спутницы Надежды Прокофьевны, которую до конца жизни звал "дитятко", а она его - по имени и отчеству. Л. Поповой, исследовательницей судеб алуштинской интеллигенции в годы Гражданской войны, обнаружено завещание, составленное Голубевым еще в 1919 г. В нем он обязывал своих душеприказчиков весь капитал во вкладах и в наличных деньгах передать на устройство "просветительно-воспитательных, благотворительных и экономических учреждений". И далее: "После смерти последнего из душеприказчиков право распределения доходов из неприкосновенного капитала переходит... к Московскому и Всея Руси Патриарху". "Указанные... 5 десятин земли (где похоронена Н.П. Суслова) должны поступить в дар приходскому совету алуштинской Феодоро-Стратилатовской церкви, который за него обязан поддерживать в исправном порядке могилы и ограду кладбища на той земле... Душеприказчики должны выдать приходу церкви 10 000 рублей на устройство иконостаса в храме". Завещание Голубева не могло быть выполнено: в год смерти у него не было ни денег, ни земли, ни душеприказчиков. Неизвестно даже, где он был похоронен. 

Куда более трагичной была судьба еще одного "царского профессора" - Ивана Михайловича Белорусова. Известный филолог, педагог, большой знаток классической и русской литературы, теоретик поэтического творчества, действительный статский советник Белорусов поселился в Алуште с 1909 г. и, будучи избран членом Городской управы, не случайно был назначен ответственным за народное образование. В свое время его "Учебник по русской грамматике" (переизданный 26 раз!) Ученый комитет Министерства народного просвещения России удостоил премии Петра Великого. Не понимая и не желая понимать, как Россия Ломоносова, Пушкина и Достоевского с ее глубоким духовным миром могла стать ареной кровавой братоубийственной войны, профессор Белорусов не видел проку в "новаторских идеях большевиков", особенно касающихся языка и литературы. М.И. Моисеев, будущий член-корреспондент Академии сельскохозяйственных наук СССР, а в начале 20-х гг. - представитель алуштинского Ревкома по вопросам образования, так вспоминает свою встречу с профессором: "...К приходу Красной Армии в Алуште была гимназия и несколько начальных школ... Первым делом отменили преподавание Закона Божьего. Ввели в старших классах II ступени (гимназия) преподавание Советской Конституции. Некоторые затруднения вызвал переход на преподавание русского языка по новой орфографии... Как ни странно... вызвало волнение не среди учащихся, а среди педагогов... Слово попросил седоголовый старец почтенной внешности. Это был профессор-филолог Петроградского университета Белоусов (Белорусов), который от революционных бурь отсиживался на своей даче и для приработка вел какую-то работу в гимназии. Он начал так: "Уважаемые коллеги! Еще при министре просвещения Мануйлове была создана авторитетная комиссия из лучших знатоков русского языка, в которую имел честь входить и я. Эта комиссия после длительного изучения вопроса пришла к выводу о нецелесообразности проводить какую-либо реформу русского языка, и этот вопрос был снят с обсуждения. Я не понимаю, почему этот молодой человек (кивком головы он указывает на меня) (М.И. Моисееву тогда было 20 лет) предлагает нам вводить какую-то новую орфографию русского языка". Но собрание преподавателей все же приняло сторону Моисеева, повинуясь не столько железной воле Ревкома, сколько убежденности и юношескому азарту докладчика-агитатора. М.И. Моисеев вспоминает: "Профессор (Белорусов) подошел ко мне, похлопал меня отечески по плечу и громогласно сказал: "Правильно, молодой человек, к черту букву "ять". И опять все весело заулыбались". 

Но эта "милая" встреча старой и новой России дорого стоила Ивану Михайловичу: вскоре он остался без средств к существованию. Высокий старик в башлыке, обмотанный по плечам шалью, с корзинкой и высокой палкой - таким запечатлел его в "Солнце мертвых" И.С. Шмелев. В дни "сомнений и тягостных раздумий" слабеющий Иван Михайлович находил для себя утешение в работе, казавшейся в те трагические годы бесполезной и ненужной. Перед смертью он заканчивал подготовку большого "Словаря ломоносовского языка", рукопись которого еще в 1914г. была удостоена премии Российской Академии Наук. К сожалению, труд профессора Белорусова остался неопубликованным, а что может быть страшнее для истинного ученого, нежели забвение? Друзья и знакомые, несмотря на собственное бедственное положение, пытались хоть чем-то помочь умирающему ученому. В январе 1922 г. И.С. Шмелев пишет в Симферополь известному писателю и драматургу К.А..Треневу, работавшему тогда в Крымском Наробразе: "Решительно заклинаю Вас! Спасите умирающего с голоду старика Ивана Михайловича Белорусова... Позор! Старика выгнали из Наробраза! Издевались! Старик побирается по базару. Собирает с пола булочной крошки с грязью и варит. Я не могу ему ничего дать. Завтра отнесу последнее. И заметьте, старик, ему 72 года, - он бывший учитель Л. Андреева, директор Орловской гимназии, когда-то богатый человек, не имеет ни клочка белья, не имеет платья!.. Его из Собеса недавно выгнала одна идиотка, сказав: "Нам теперь нужны руки и ноги, а не головы!" Профессора спасти не удалось, его до полусмерти избили черпаками кухарки на кухне "Ялы-Бахчи", которым он надоел "своей миской, нытьем, дрожанием..." Иван Михайлович умер, вместе с ним погиб и его бесценный труд о Ломоносове. "Лежит профессор, строгий лицом, в белой бородке, с орлиным носом, в чесучовом сюртуке форменном, сбереженном для гроба", - писал И.С. Шмелев. 

Так в мучениях умирала Старая Россия, впереди грезился Новый Век... 

Иначе сложилась судьба Михаила Давыдовича Сарибана, человека деятельного и предприимчивого. Эти качества ценились во все времена и при всякой власти. После установления Советской власти в Крыму бывший помещик Сарибан добровольно передал свое имение "Рай" государству, за что был назначен управляющим хозяйства. Но теперь к старому названию имения прибавилась "революционная окраска", и с тех пор утвердилось название "Красный Рай". Получив новое назначение, М.Д. Сарибан все также по-хозяйски относился к своему детищу: плодоносным садам и виноградникам. Вскоре он получил "повышение" и как специалист по плодоводству был переведен в Москву, где до последних лет работал в "Плодэкс-порте". Несколько раз он приезжал в Алушту, где его помнили, любили и прислушивались к его мнению. Как-то на собрании агрономов его спросили: можно ли в настоящее время поднять хозяйство в его бывшем владении до прежнего уровня? "Нельзя, - ответил он, - хотя бы потому, что ликвидированы постоялые дворы. Я ведь собирал весь навоз и готовил удобрение для каждого дерева". Вспомним, что для этого же использовалась хамса, которой до революции хватало не только для пропитания, но и для удобрения плодовых деревьев. И главное - у хозяйства был рачительный, ответственный хозяин, а не "назначенец-активист", о последнем Сарибан, конечно, умолчал. Один из бывших его работников рассказывал о том, что, походив по бывшему своему имению, в котором каждый сад был заложен в соответствии с рекомендациями специалистов из Парижа (почву на анализ Сарибан возил во Францию), каждое дерево было ухожено, хозяин горько заплакал - дело его жизни разваливалось у него на глазах. Агрономов, пытавшихся сохранить прежние порядки и не принимавших как первый сорт все фрукты, собранные работниками, обвиняли в классовой ненависти к трудовому народу и в лучшем случае увольняли. После войны много говорили о необходимости возрождения грушевых садов, составлявших в прошлом славу Алушты, но таких садов, как в "Раю", больше не было. 

НЭП в Алуште

В 1921 г. большевики провозгласили новую экономическую политику в России. Страна после трех лет братоубийственной войны и кровавого хаоса возвращалась к мирной жизни. В почете теперь были не только "комиссары в пыльных шлемах", но и деловые предприимчивые люди, которые, почувствовав свои возможности и потребность общества, активно взялись за обустройство разрушенного хозяйства, при этом, конечно, не забывая и о собственном достатке. "НЭП" - это слово в те годы не сходило со страниц центральных и местных газет. "Нэпманами" то восторгались, то всячески иронизировали над бескультурьем и невежеством "новых хозяев жизни". Вспомним хотя бы яркие образы, подмеченные авторами известного кинофильма "Веселые ребята", снятого, кстати, в Крыму. Но, признаться, они были гражданами своей страны, только что перенесшей надлом устоев и болезненно залечивающей кровоточащие раны, нанесенные булатом Гражданской войны. Они как часть общества отразили все противоречия и пороки нового зарождающегося мира. Можно было сколько угодно спорить о прогрессивности НЭПа, об уступках буржуазии и т. п. "Нэпманы" же действовали как умели... 

Г.П.Сергеев вспоминает эти дни в Алуште: "...Мои родители взяли меня на митинг, который проводился на Набережной. Оратор в бескозырке и бушлате горячо приветствовал НЭП и говорил о том, что он поможет победить послевоенную разруху и что ввели его потому, что задерживается мировая революция, и что потом откроется широкая дорога к светлому будущему коммунизма. Собравшиеся в большинстве своем аплодировали ему... Успехи НЭПа были весьма ощутимы. Мы в Алуште это сразу увидели. На не очень просторном базаре, который и сейчас существует в центре города, в день привоза с трудом можно было протиснуться между возами, на которых крестьяне привезли продавать свою продукцию из деревень, расположенных за перевалом. Они наперебой зазывали к себе покупателей. Рынок действовал во всю свою силу. Куда ни пойдешь - несешь с базара все, что требуется. В городе открылись все старые частные продовольственные и промтоварные магазины. Возродилась знаменитая "Отрада" Сычева на Набережной... Предприниматель Кулабов, помимо пекарни и булочной, открыл на Набережной и на Поплавке еще кафе и кондитерскую. Любимым местом алуштинцев стало частное кафе в Рабочем уголке в помещении, где сейчас находится ресторан "Морской", куда они часто наведывались есть чебуреки и насладиться мороженым. Вспоминается увешанный мясными тушами мясной магазин Сеит-Мебиева, мануфактурный магазин Воапова, обувные магазины Псомияди и Нуделя и многие, многие другие. В городе действовали конкурировавшие между собой фотографии: Якутовича, Невского, Попандопуло. Из кустарей-одиночек вспоминаю... мастера изящной женской обуви Гаврюшу Косабова. Он же киномеханик, директор кинотеатра, актер и интересный собеседник с феноменальной памятью. Он прожил долгую жизнь и умер недавно в Алуште на 92-м году жизни. В черте города находилось много частных владельцев садов и виноградников. Я вспоминаю свою работу у Н.Л. Дахнова в саду и на винограднике, который сумел заинтересовать работающих сдельной оплатой труда. Особенно памятны субботние дни, когда он сам лично рассчитывался с рабочими. Отношение к работе зависело не только от сдельной оплаты труда, но и от того, что при наличии безработицы было нелегко получить работу. Но если удалось получить, то держался за нее всеми четырьмя конечностями, стараясь как можно лучше работать. Вспоминается также режим экономии. Взять хотя бы сбор утильсырья. Помню, мы еще подростками зарабатывали неплохо тем, что собирали стекло от битых бутылок, сортировали его по цвету и сдавали в винсовхоз..." 

После нескольких лет голода Алушта воспрянула вновь, менялся ее облик, все более приближаясь к современному курорту. 

24 янв 2016 в 12:27
Нравится 0

Землетрясение 1927 года и восстановление Алушты

В 1927 году Алушта испытала на себе силу стихии. Очевидец землетрясения Г.П. Сергеев, так описывает его в своих воспоминаниях: "Было это 26 июня днем. Сила толчка составляла 5,5 балла. В городе разрушений не было. В деревнях пострадали не очень крепкие татарские постройки. Вскоре все успокоились, курортный сезон продолжался. В августе в Алушту приехал В. Маяковский. В алуштинском клубе (на месте сквера, рядом с храмом Феодора Стратилата) Маяковский выступал с докладом "Всем - все!" и читал свои знаменитые "Чудеса". Уезжая, неприятно удивился теплому пиву на вокзале. Задержись он в городе до 12 сентября, его воспоминания были бы куда ярче и ужаснее. В конце лета и начале сентября стояла теплая и даже жаркая погода. В домах отдыха было много отдыхающих. Я работал тогда машинистом и помощником монтера на электростанции. Она помещалась на улице Багликова, на берегу речки в помещении, где сейчас насосная станция. Два двигателя внутреннего сгорания допотопной конструкции с запальным шаром вращали роторы двух динамо-машин, вырабатывавших ток для освещения города. Днем же двигатели приводили в движение насосы, накачивающие воду в закрытое водохранилище, расположенное где-то в верховьях нынешней Таврической улицы. Освещение в городе гасили в 12 часов ночи. И вот в полночь, с 11 на 12 сентября я выключил рубильник, остановил двигатели и отправился домой. Стояла дивная лунная ночь после недавно прошедшего ливня... Наскоро поужинав, лег спать. Только что начал дремать, как вдруг... Тишина ночи внезапно взорвалась раскатами гула, стуком падающей мебели, обвалившейся штукатурки, звоном разбитого стекла и посуды... Не помню, как я и мои родители выскочили во двор, миновав дверные проемы, где нависали над головой осевшие каменные клинья перемычек, перемахнув через полку с разбитой посудой и кучи обвалившейся штукатурки. Это был первый удар второго Крымского землетрясения которое, пожалуй, можно считать продолжением первого. 

Сейсмологи оценили его для Алушты в 8 баллов. Днем сильные толчки повторялись несколько раз. Последние два толчка произошли около 5 часов вечера. На этом, в основном, атака закончилась, хотя слабые толчки ощущались еще в течение недели. Это была, по объяснению ученых, успокоительная фаза, в течение которой подземные пласты приходили в состояние окончательного равновесия. Днем я ходил по городу смотреть разрушения. Один из толчков застал меня в том месте, где сейчас на улице Ленина высится стела. В то время там стояла большая дача "Дивная". Во время толчка она ходила ходуном. Такое впечатление, что воздвигнута она была не на земле, а на спине какого-то гигантского чудовища. И вот это чудовище уже не стоит спокойно, а переминается с ноги на ногу, да еще и глубоко дышит. Обратило на себя внимание и то, что при колебаниях удивительно легко смещаются части здания друг относительно друга... Во время двух последних толчков я находился возле электростанции. На моих глазах вывалилась стена на втором этаже дома по ту сторону речки (сейчас это ул. Багликова, 11). Сразу открылась перед взором вся внутренность квартиры. Электропроводка на улицах была внешней, на столбах. Столбы раскачивались во время толчков и заставляли колебаться вверх и вниз провода. Но особенно грандиозную картину являли собой горы, обвалы скал были во многих местах. Плотные массы рыжей клубящейся пыли поднимались к облакам, напоминая собой грандиозное извержение вулкана. 

Разрушения в городе были большие. Почти все дома в той или иной степени получили повреждения. Трехэтажное здание на берегу "Ялы-Бахча" было настолько повреждено, что предназначалось под снос. В нем размещался в то время Дом отдыха "Горняк". В палатах было душно, и многие спали в ту роковую ночь "в чем мать родила" и в таком "наряде", охваченные паническим страхом, устремились по провисшим лестничным маршам на улицу. Однако подавленные случившимся люди не обратили на это никакого внимания. Мне пришлось участвовать в работе комиссии по учету электрооборудования, подлежащего демонтажу перед сносом здания. Помню, в одной из комнат первого этажа, куда вошли члены комиссии, я стоял лицом к стене, остальные спиной к ней. И вот я вижу, как один из членов комиссии, оказавшийся у стены, притронулся палкой к нависшему куску необвалившейся штукатурки, который, будучи потревоженным, с грохотом рухнул на пол. В считанные секунды вся комиссия была на улице, и я с ней за компанию. Нервы были напряжены до предела. И то сказать - почва уходит из-под ног. Люди, обуреваемые животным страхом, выселились из домов и до самых холодов жили на улице. Если нужно было принести что-нибудь из квартиры, то пробирались туда как воры, прислушиваясь к каждому шороху. На пустыре, где сейчас расположен Дом отдыха "Северная Двина", вырос целый фанерный город, который в шутку мы прозвали "Рио-де-Фанейро". Люди боялись, что Крым провалится. Этот страх не исчез и после землетрясения. Некоторые из местных жителей навсегда расстались с Крымом. Среди приезжих сразу после первого толчка началась паника. С транспортом было в те времена туго. Предлагали любую цену, лишь бы уехать. Раненых во время толчков было много, а убитых, как ни странно, только один - отдыхающий инженер. Дом отдыха "Химиков" был полностью разрушен. Вот там его и убило обвалившимся камнем. Похоронен он был на старом кладбище рядом с часовней, слева..." 

Вскоре после землетрясения большинство городских построек, затронутых разбушевавшейся стихией, было восстановлено. В городе, по переписи, сделанной незадолго до землетрясения, насчитывалось около пяти тысяч жителей (приезжие курортники в расчет не брались). 

Старая "татарская" часть Алушты мало изменилась. Вся культурная и экономическая жизнь сосредоточилась в черте "нового" города, раскинувшегося по отлогим берегам речек Демерджи и Улу-Узень. В районе Набережной находились лучшие магазины и столовые, тут же помещались две автомобильные конторы "Крымкурсо" и "Крымский шофер". Действовали гостиницы "Чатыр-Даг" и "Дивная", ремонтировались пострадавшие в 1927 г. гостиницы "Ялы-Бахча" и "Европейская". На Набережной, при повороте на Генуэзскую улицу, находилась почта с телеграфом и телефоном. Рядом с базаром создан Дом крестьянина с 16-ю номерами, в том же здании организовался адресный стол и небольшой Краеведческий музей. В городе было две больницы: Городская (бывший Земский приют) и Поликлиника (бывший земский приемный покой). Теперь "советских курортников" обеспечивали ведомственные Дома отдыха, а в районе знаменитой "Стахеевки" в зданиях дач Карповой, Прохорова и Фелькнера расположилась Экскурсбаза. В Рабочем (бывшем Профессорском) уголке многие дачи были переоборудованы под базы отдыха. В районе находились амбулатория, собственное почтовое отделение и кинотеатр. История кинотеатра начинается в 1908 г, когда Млинаричем был составлен его проект. Правда, открыла кинотеатр (второй в Крыму) в 1912 г. жительница Ялты мадам Альянаки. После революции кинофильмы показывали в гостинице "Европейская", а в 30-х годах кинотеатр перенесли в здание бывшей синагоги, где он находится и поныне (кинотеатр "Южный"). Надо сказать, что кинематографический репертуар в те годы во многом напоминал современный. Крайне популярны в народе были многосерийные американские боевики, в которых действовали смелые и ловкие герои-одиночки, умевшие выходить из любой сложной ситуации. Серии заканчивались на самом захватывающем месте, и зритель волей-неволей вынужден был томиться в ожидании новой серии, за которую, соответственно, выкладывал новую сумму денег. 

В 1930 г. развернулась борьба за коллективизацию и вытеснение "кулацких хозяйств". В период очередной "чистки" из Алушты было выслано 25 семей. В том же году Алушта и окрестные села были выделены в национальный (крымскотатарский) округ. Как большое "завоевание социализма" преподносят сводки тех лет три трактора, работавших на алуштинских землях. Был создан первый рыболовецкий совхоз "Путь социализма", его организатор и председатель В.И. Хромых - человек известный и уважаемый в Алуште. Его именем названа улица (бывшая Верхне-Мечетская), ведущая к руинам крепости Алустон. 

В 1934 г. в районе Алушты было 17 курортных заведений на 4,5 тысячи мест. Позднее были сооружены новые здравницы: санаторий "Коммунист" (для работников прессы), санаторий Матери и Ребенка "Медсантруд", Дом отдыха учителей Украины и командного состава Харьковского военного округа. В 1940 г. были построены две новые здравницы: "Метро" и "Максима Горького" (территория пансионата "Слава"). В паспорте одной из бывших жительниц Алушты есть уникальная запись, в графе "место рождения" написано: Алушта, санаторий имени Максима Горького. Санаторий был разрушен в годы войны, разрушена маленькая родина человека, рожденного в санатории, не просуществовавшем и трех лет. В 1934 г. в Алуште была создана крупнейшая в Крыму турбаза Общества пролетарского туризма и экскурсий, позднее преобразованная в Дом туриста ВЦСПС (территория турбазы "Юность"). Любимым местом отдыха туристов и гостей Алушты был основанный в 1923 г. Крымский государственный заповедник им. В.В. Куйбышева. Директором его стал Алексей Васильевич Мокроусов (1887-1959 гг.), герой Гражданской войны, командир крымских партизан 1920 г. Перед войной в двадцати здравницах отдохнуло 38 тыс. трудящихся. В больницах работало 26 врачей - довольно много по тем временам. Среди них известный в СССР врач, доктор медицинских наук М.Н. Коноплев, любимый алуштинцами доктор Г.М. Еськов. В начале войны доктора Еськова призвали в действующую армию. Тяжелая, без отдыха работа хирурга в госпитале, расположенном в штольнях, плен и, казалось, неизбежная, смерть. Выпросили у оккупантов жизнь любимого доктора крымские татары. Много лет после войны Г.М. Еськов проработал главным врачом алуштинской горбольницы. 

Теперь не только Набережная, но и городские дома и санатории освещались электричеством. Разрешилась и старая проблема Алушты - снабжение питьевой водой: в 1928 г. наконец-то построили водопровод. На Набережной располагалась автобусная станция. Как и прежде, в летние месяцы между Алуштой и Ялтой курсировали небольшие пассажирские пароходы. 

Перед Отечественной войной население города-курорта выросло вдвое, составив 10 тыс. человек. Жителей и гостей Алушты обслуживало 50 магазинов, рынок, контора связи, телефонная станция, радиотрансляционный узел. 

В городе существовал Дом культуры имени Чкалова, профсоюзные клубы, Краеведческий музей, Дворец пионеров, 2 кинотеатра. С 1931 г. издавалась районная и городская газета "Ленин эли" - "Ленинский путь". 

Каждый год тысячи отдыхающих и туристов наполняли приморский город шумным говором на разных языках народов СССР. Особо удачным оказался сезон 1940 г., но в следующем году грянула война. 

24 янв 2016 в 12:26
Нравится 0

Великая Отечественная война

Дыхание войны ощущалось в тихом приморском городке и прежде. Советские люди следили за продвижением войск фашистской Германии по территории Европы: Польша, Дания, Норвегия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Франция, Греция, Югославия, но никто не думал, что скоро война придет и на нашу землю. 

22 июня 1941 г. в 2 ч 45 минут подвергся налету немецкой авиации город Севастополь - главная база Черноморского Флота. В Крыму, как и в остальных приграничных районах страны, было объявлено военное положение. 

На третий день войны на полуострове при всех городских и районных отделениях НКВД стали создаваться истребительные батальоны. К концу июня было сформировано 35 истребительных батальонов, в состав которых вошло более семи тысяч человек. В Алуште силами 15-го истребительного батальона и милиции были организованы круглосуточная охрана города и побережья моря, строительство оборонительных укреплений на Ангарском перевале и в районе деревни Шумы, установка проволочных заграждений в Рабочем уголке и вдоль побережья. 

В городах создаются комиссии по эвакуации населения и материальных ценностей. Остро встала проблема с вывозом курортников, отдыхавших в здравницах Южного Берега. Более 10 тыс. человек, среди которых было немало военных высшего и младшего командного состава РККА, необходимо было эвакуировать. Оставшийся автотранспорт не справлялся с перевозками, и люди шли к железнодорожному вокзалу г. Симферополя преимущественно пешком. Неся в руках чемоданы, по извилистым крымским дорогам, в жару, через перевалы двигались толпы людей. 

Уже в начале июля Крымский обком ВКП(б) принимает постановления "О формировании народного ополчения" и о передаче руководства народным ополчением военкоматам. Командующим Крымским народным ополчением, отряды которого насчитывали около 150 тыс. человек, был назначен полковник А.В. Мокроусов. 

В Алуште формируется 1-й батальон 37-й бригады народного ополчения под командованием В.О. Бородавкина. Всего из города и района, по зову сердца, повинуясь патриотическим порывам души, в действующую армию ушло более 2000 жителей. 

Повсеместно в различных местах Крыма приступили к созданию оборонительных рубежей. Более 40 тыс. крымчан участвовало в этой работе. Становилось все очевиднее - война не обойдется "малой кровью": вчерашние рабочие, учителя, врачи, экскурсоводы готовились дать отпор непрошеным гостям. С.Н. Сергеев-Ценский 6 августа 1941 г. через газету "Красный Крым" обратился к крымчанам с призывом создать Фонд обороны. Сам писатель внес в Фонд 10 тыс. рублей наличными и 15 тыс. рублей облигациями. Этот благородный поступок нашел большую поддержку среди населения полуострова. В сентябре повсеместно во всех районах создаются комиссии по сбору зимних вещей для солдат Красной армии. 

Оборонять Крым на правах фронта должна была 51-я Отдельная армия, созданная в августе решением Ставки Верховного главнокомандования. В дополнение к этому в срочном порядке началось формирование 4-й дивизии из жителей Крыма. Эти дивизии получили не боевые номера из Всесоюзного регистра, а условные: 1-я Крымская в Евпатории, 2-я в Ялте, 3-я в Симферополе и 4-я в Феодосии. 

В начале августа 1941 г. в соответствии с разработанным планом работ по развертыванию и организации баз продовольствия, оружия, снаряжения, строительству лагерей на местах предполагаемой дислокации партизанских отрядов начались работы по осуществлению этого плана. Места для их размещения выбирались в большинстве своем исходя из опыта Гражданской войны. Не случайно, что Командующим Партизанским движением Крыма в октябре назначают А.В. Мокроусова - бывшего директора Крымского госзаповедника, руководителя крымского партизанского движения в тылу белогвардейских войск во время Гражданской войны, военного советника Арагонского фронта в республиканской Испании, человека, имевшего опыт и необходимые знания для руководства партизанским движением. Комиссаром был утвержден один из секретарей Симферопольского горкома партии С.В. Мартынов. 

Алуштинский партизанский отряд был сформирован из советского партийного актива на добровольной основе. В район будущего базирования партизанского отряда, на кордон Ай-Йори, завозились продукты и снаряжение. Закладкой баз занимались работники лесхоза под командованием Н. Шадурина. Начальником отряда, охранявшего район, в котором происходила закладка продуктов, был назначен М.Г. Кособродов. Планировали заложить 11 продовольственных баз из расчета на 200 человек сроком на пять месяцев. В тот момент никто не думал, что немецкие войска пробудут в Крыму не два месяца, как утверждала партийная пропаганда, а целых два с половиной года. Основную массу продуктов спрятать не успели, сгрузили в ямы, вырытые на юго-восточных склонах горы Ураги, отрогов горы Чамны-Бурун в 15-20 м от Романовской дороги. В результате более 80% запасов было разграблено жителями окрестных деревень: Корбек (Изобильное), Кучук-Ламбат (Кипарисное), Биюк-Ламбат (Малый Маяк) в первые же дни оккупации. 

12 сентября 1941 г. передовые части 54 корпуса 11 немецкой армии подошли к Перекопскому перешейку. Отступающие советские войска следовали через Алушту и Ялту к Севастополю, пробивались к Керчи. "Войск с нашей стороны было много, а толку было мало. Наш полк перестал существовать. В живых осталось всего 50 человек, под командованием капитана - начальника штаба полка", - вспоминал рядовой 91-го полка связи Д. Аверьянов. К ноябрю стало ясно, что оккупации не избежать. 

4 ноября в 5 часов утра по Козьмо-Дамиановскому шоссе (ул. Партизанская), в горы отправилась группа партизан под командованием С.Е. Иванова, а в 14 часов из Алушты под командованием комиссара В.Г. Еременко в сторону кордона Ай-Йори вышла вторая группа партизан. 

В этот же день 15-й истребительный батальон города Алушты под командованием старшего лейтенанта погранвойск НКВД Дудкина в районе Таушан-Базара (Заячий базар) принял первый бой с войсками противника, наступающими по дороге Симферополь-Алушта. Силы были неравными, и после небольшой перестрелки батальон отступил к Ангарскому перевалу и спустился к деревне Шумы, где им пришлось еще раз столкнуться с противником. Оттуда бойцы направились в урочище Яман-Дере (Плохое, Злое ущелье) и присоединились к алуштинскому партизанскому отряду. Вечером 4 ноября 1941 г. в город вошли немецкие войска. 

Оккупировав полуостров, войска фашистской Германии стали насаждать "новый порядок". Новый административный округ "Таврида" комиссариата "Украина" возглавил командующий 30-м армейским корпусом 11 -ой армии. Военные комендатуры, спешно сформированные по всему Крыму, возглавляли немецкие или румынские офицеры. Планы фашистов относительно Крыма были очень просты. Специалист по "восточным областям" А. Розенберг после оккупации Украины и Крыма предложил включить наш полуостров в состав Третьего Рейха под звучным названием Готенланд (Земля готов). Город Симферополь предполагалось переименовать в Готенбург, а Севастополь - в Теодорихсгафен (в память о Теодорихе - завоевателе Италии). Немцы мечтали закрепиться в Крыму всерьез и надолго. В 1942 г. в заповедные места между Алуштой и Ялтой приезжала специальная комиссия Германа Геринга. "Главный охотник" Третьего Рейха и большой любитель древности, Геринг предлагал возродить в этих местах "царскую охоту" и даже желал иметь тут собственный дворец. 

Объявления тех лет призывали население Крыма, по тем или иным причинам оставшееся на полуострове, работать на предприятиях и в организациях оккупационного режима. Идеологи Рейха рассчитывали, что горожане-мужчины, на попечении которых остались семьи, будут сотрудничать с "новой властью", а недовольные или обиженные "большевистским режимом" даже вступят в немецкие войска. "Водители, слесаря автодела, извозчики и лица иных специальностей!" - читаем мы в одном из объявлений. - Вам дается возможность использовать свои возможности и знания в немецких частях. Записывайтесь добровольцами-военнослужащими немецких войск. Вы получите питание, жилье и оплату, какие существуют в немецкой армии для ее солдат. Вы хотите видеть свою Родину мирной и полностью освобожденной? Это может сделать только Германия и немецкая армия. Своей работой военнослужащих-добровольцев вы вносите в это дело и свою часть. Каждый, кто решил стать в ряды добровольцев-военнослужащих, может тут же записаться, но никого не станут принуждать. Записывайтесь добровольно. Ваша Родина отблагодарит Вас". 

2 января 1942 г. фюрер официально разрешил призыв крымскотатарской местной молодежи на добровольной основе для службы в действующей армии и для создания рот самообороны. В Алуште поступило на службу в вермахт 728 человек. В городе располагалась 7-я рота самообороны из 100 человек: 1-й взвод находился в деревне Корбек, 2-й взвод - в деревне Шумы, 3-й взвод - в деревне Демерджи. Перед каждым взводом стояли свои задачи и были свои зоны ответственности. К ноябрю 1942 года в Крыму было сформировано 8 крымскотатарских полицейских батальонов, при этом состав батальонов был смешанный: в их рядах служили русские, украинцы, а также армяне, крымские немцы, болгары и эстонцы. В Алуште дислоцировался 151-й батальон. В операциях против партизан в 1943-1944 гг. участвовали казачьи части, части грузинского, азербайджанского и армянского легионов вермахта. И только в 1943 г. ситуация меняется. То ли оккупанты были оценены "по достоинству", то ли успехи советских войск воодушевили, но случаи массового перехода военнослужащих этих подразделений на сторону партизан стали довольно частыми. 

Используя древний принцип "разделяй и властвуй", фашистский оккупационный режим провел черту между представителями различных национальностей, жившими на полуострове. Строжайший приказ командующего 11-й армией запрещал солдатам грабить население горных татарских деревень, а за предоставляемые ими продукты и фураж платить деньгами по рыночным ценам. Остальное население оккупированных районов интересовало новую власть лишь как источник бесконечных денежных сборов. Общая сумма налога для городского населения достигала 75-85% от минимальной заработной платы, в сельской местности налогом облагались даже кошки и собаки (с собаки - 100 рублей, с кошки - 50 рублей). 

Обычным явлением стала конфискация скота, продовольствия и имущества в пользу полевых частей вермахта. Прибегали новые власти даже к таким уловкам: весной 1942 г. крупный рогатый скот отобрали и перегнали в степную часть Крыма, под предлогом его охраны от партизан, а в мае вернули, но уже за выкуп в 500 рублей за голову. Собранный урожай винограда, яблок, табака полностью был вывезен немцами; при этом, надо сказать, урожай был обильным. На время уборки урожая крестьянам выдавался продовольственный паек из расчета 300 грамм на одного работающего. В широких масштабах местные жители привлекались к принудительным работам по ремонту дорог, заготовке дров, подвозу боеприпасов. 

В Алуште, как и в городах всего Крыма, был введен комендантский час. Хождение по городу с 17 часов до 5 часов 30 минут утра запрещалось. Запрещалось собираться на улицах города группами более трех человек, выходить за пределы города без разрешения, иметь запас продуктов выше установленных норм, скрывать фотоаппараты, радиоприемники, оружие. Наказание за нарушение - смерть! 

Удивительно ли, что во время оккупации работали школы, детский сад? Наверное, нет. Надо было растить поколение, преданное рейху и фюреру. В школах сняли портреты вождей коммунизма и повесили портреты вождей фашизма. Преподавали историю Германии, немецкий язык, Божье слово. Открыли церковь. 

Тех, кого, по мнению оккупантов, уже нельзя было перевоспитать, положено было уничтожить. 11 июня 1942 г. девять женщин, работниц алуштинского совхоза по выращиванию табака, по доносу предателя были расстреляны за чтение газеты "Правда". Были проведены и тотальные чистки. Фашистские службы безопасности, используя довоенную агентурную сеть, а также информацию от многочисленных перебежчиков и дезертиров из партизанских отрядов, собрали информацию о семьях партизан, работников советского партийного актива, неугодной интеллигенции, евреях, крымчаках, цыганах. Позже почти все эти люди были уничтожены. Местом массовых расстрелов жителей Алушты, военнопленных, заложников, евреев и других неугодных режиму граждан стала территория санатория "Металлист". Здесь, по неполным данным, расстреляно более 550 человек. Причем около 250 было похоронено в парке, а последующие трупы выбрасывали в реку, которая выносила их в море. Расстрелы заложников, всех, кто проявлял неповиновение новой власти, стали обычным явлением. 

Контролируя каждый шаг своих новых граждан, фашисты так и не дождались ожидаемого покоя. Город систематически обстреливался кораблями Черноморского флота, которые вели огонь вели по береговым батареям противника, установленным на высотах выше санатория "Юность", на земле современного дома отдыха "Дружба", а также по минометной батарее, расположенной на "Сырте" (район улиц Партизанской и Горбачевой). В страхе перед возможным десантом немцы установили проволочные заграждения на побережье и вели постоянное патрулирование этого района. Ими был достроен аэродром у въезда в город и укрепление у поворота на современное Судакское шоссе. Но жизнь показала, что самая большая проблема оккупантов - это партизаны. 

Алуштинский партизанский отряд под таким названием просуществовал до ноября 1942 г. Первым командиром алуштинского партизанского отряда стал бывший директор винсовхоза "Кастель" С.Е. Иванов, комиссаром - В.Г. Еременко, начальником штаба - учитель средней школы К.А Лусков. 

Основной лагерь алуштинского партизанского отряда находился под вершиной "Чамны-Бурун" (Сосновый мыс), где были вырыты несколько больших землянок. Внутри землянки стояла железная бочка, приспособленная под печку. Постелью служили земляные нары, покрытые овечьими шкурами и одеялами. В такой землянке могло укрыться около 30 человек. Немаловажно, что рядом с лагерем был небольшой родник с водоемом (в гражданскую войну на этом месте стояли банды "зеленых"). Недалеко расположились отдельные группы моряков и красноармейцев, присоединившихся к отряду. В урочище Яман-Дере стояла группа Н.А Сороки, а на горе Ай-Йори - группа моряков Н.А Матыщука. До сих пор на месте первой стоянки отряда видны ямы от землянок, а вековые буки хранят на своих стволах зарубки, надписи и следы от пуль и осколков. 

В ноябре 1941 г. отряд был многочисленным. 147 бойцов советского партийного актива, 92 человека из 1 5-го истребительного батальона, 100 моряков и красноармейцев из воинских частей, попавших в окружение. Позже были отправлены обратно в город 14 человек, не способных по состоянию здоровья вынести тяжелую партизанскую войну, в сражающийся Севастополь ушли с проводниками 120 человек. Вскоре в отряде осталось всего 160 бойцов, из которых сформировали 6 боевых партизанских групп. 

Алуштинский партизанский отряд, входил в состав третьего партизанского района, которым командовал Г.Л. Северский и базировался отдельно от основных сил. В ноябре группа из 20 человек под командованием Мануйлова сделала девять завалов в разных местах дороги, ведущей в Крымский государственный заповедник, а группа красноармейцев в 17 человек под командованием Ермакова совершила нападение на колонну автомашин в районе моста "Биюк-Копыр" (Большой мост), вблизи центральной усадьбы винсовхоза "Алушта". Было взорвано 3 грузовых машины и убито несколько немцев. Это были первые потери фашистов, которые не замедлили с ответом. 

26 ноября, несмотря на выпавший первый снег и резкое похолодание, с четырёх направлений фашисты напали на партизанский лагерь. Несколько часов длился бой, в котором пали смертью храбрых шесть партизан. Шесть человек из отряда попали в плен. Освободила партизан группа Варварова, устроившая засаду отступающим румынам. Беда была в другом. Были уничтожены припасы и основной лагерь партизан. Тем не менее, отряд не сдавался. Задача по уничтожению партизан оставалась нерешенной, и 3 декабря большая группа, состоящая теперь исключительно из немцев, снова попыталась окружить партизанский лагерь. Четыре часа длился тяжёлый бой. Прикрыли отход партизан моряки. Для лейтенанта Фёдора Шрамова, моряков В. Захарова, И. Фильчакова, А Гудкова, М. Симоненко, С. Золотарёва это был последний бой. 

Недалеко от Чучельского перевала находилась лесная казарма, на которой хранились запасы продовольствия. Рядом находилась партизанская застава и семья лесника. 13 декабря на "Чучули" разразилась трагедия. В бою с неожиданно напавшим противником погибли А.В. Гурьев, бывший директор Алуштинского хлебокомбината, и Н.К Снежкова, до войны работавшая экскурсоводом, учителем, а с началом войны - директором Алуштинской школы. Как бывший экскурсовод, Снежкова прекрасно знала горные тропы всех окрестных горных массивов и для алуштинского отряда была незаменимым проводником и разведчиком. Через два дня в урочище Камбич, в верховьях реки Качи, товарищи обнаружили раненных в бою на "Чучели" партизан. Они-то и рассказали, что жизнью своей обязаны Н.К. Снежковой. Она добровольно осталась прикрывать отход раненых в лес. Весть о том, что фашисты зверски убили жену лесника и ее ребёнка, изуродовали до неузнаваемости тела Гурьева, Снежковой, уничтожили здание казармы и разграбили продовольствие, пережили тяжело. Мысль о мести появилась у каждого. 

Холодная зима с сильными, совсем не крымскими морозами, отсутствие продуктов питания, медикаментов и теплой одежды требовали невероятного напряжения сил. 

Теперь основным способом добычи продуктов, пополнения боеприпасов и медикаментов, эвакуации раненых и обессиленных партизан стал "воздушный мост", связавший партизан с осажденным Севастополем, а затем и с "Большой землей" (Черноморским побережьем Кавказа). Первым летчиком, посадившим самолет У-2 на поляну возле кордона "Нижний Яполах", стал Ф.Ф. Герасимов, впоследствии Герой Советского Союза. Посадка в горном лесу требовала особых качеств и серьезных знаний от летного состава, отсутствие которых порой приводило к гибели. Во время одного из ночных полетов к партизанам тяжелый бомбардировщик ТБ-3 притянуло к склонам горы "Чучель" нисходящими потоками воздуха. Когда командиру корабля майору Прохорову и членам экипажа удалось эвакуироваться, но штурман капитан Ф.И. Андриянов погиб. Был у партизан и второй аэродром, в долине р. Альмы, на поляне возле кордона Тарьер. На него ночью садились самолеты, прилетавшие из Севастополя и пилотируемые Битюцким, Мордовцом и Романовым. Площадку у кордона Тарьер обслуживала отдельная группа бойцов алуштинского партизанского отряда под командованием И.И. Купреева. Эта площадка приняла 32 самолета! 

Алуштинский партизанский отряд за время своего существования потерял убитыми 33 человека, при этом от голода умерло около 60 человек. Удивителен тот факт, что выжили почти все раненые. 23 человека выходили и поставили на ноги медицинские сестры отряда Гавриш и Коровина. Уроженка Алушты Елена Ивановна Коровина в отряд пришла добровольно и стала медсестрой, которую начальник медицинской службы партизанского движения Крыма П.В. Михайленко считала лучшей в партизанских отрядах, базирующихся на территории заповедника. Во время внезапного нападения противника на лагерь отряда (хребет Хыр-Алан) в августе 1942 г. Коровина и повар санчасти Узунова были убиты. Е.И. Коровина награждена медалью "Партизан Великой Отечественной войны 1 степени" посмертно, но еще при жизни она была представлена к награждению орденом Красной Звезды. Вместе с ней была награждена орденом Красной Звезды и медсестра Гавриш. Об этом событии П.В. Михайленко так записала в своем дневнике: "Узнаю, что 29 августа было нападение на лагерь, где командиром Махнев. Убита Коровина Елена. Она собиралась идти ко мне и пошла к реке переодеться. Фашисты с татарами пришли прямо в лагерь, обойдя посты. Работа чистая, догадываемся, что привел предатель. Коровина была убита автоматной очередью. Ей удалось пробежать несколько метров, там же была и Узунова, ее тоже убили. Отряд рассыпался. Стрельба по Коровиной и Узуновой спасла отряд. Ранен Забалко. Я убита горем, мои лучшие кадры - Коровина, погибла. Стараюсь не думать, а в душе завидую ей. У нее уже кончились мучения". Полина Васильевна Михайленко командовала госпиталем, который первое время находился на горе Чучель. Благодаря её профессионализму, мужеству, самоотверженности, ответственности за порученное дело было спасено много человеческих жизней. 

От рук фашистов погибла и врач партизанского отряда M.Я. Горбачева. Из-за острой нужды в медикаментах Мария Яковлевна лично отправилась в город за лекарствами. Она остановилась у бывшей медицинской сестры Антонины Козловой, с которой работала до войны. Жители города, знавшие ее как прекрасного врача и отзывчивого человека, приносили ей всё что могли, но предатель выдал партизанку фашистам. На глазах у Горбачевой долго избивали, кололи штыками, а затем убили Козлову. После долгих допросов и издевательств в числе других арестованных горожан вывели на площадку возле санатория "Красное Криворожье" (ул. Ленина, 2) и саму Марию Горбачеву. Ее повесили на старом китайском ясене в декабре 1941 г. 

Среди бойцов отряда своим бесстрашием выделялся уроженец города Алушты Семён Пуцатов - хороший проводник, отличный разведчик. Отлично знавший горы, Семен Пуцатов был прекрасным проводником и разведчиком. При выполнении очередного задания он был схвачен немцами по доносу предателя, вслед за ним арестовали его семью. После пыток, так и не сумев склонить его к сотрудничеству, фашисты расстреляли Пуцатова в "Профессорском уголке" в верховье речки Чолмекчи. Тело погибшего партизана было похоронено неизвестными патриотами, место захоронения осталось неизвестным. 

В апреле 1942 г. партизаны Д. Возняков, М. Глазкрицкий, Д. Овсянников получили от командования Севастопольского оборонительного района задание. Необходимо было уточнить местонахождение береговой батареи противника и прожекторной установки для подсвечивания целей в ночное время; батарея вела огонь по кораблям, доставлявшим грузы в осажденный Севастополь. Разведка была произведена успешно, и партизаны направились к лагерю отряда, но в районе Кебитского перевала попали под прочес карателей. Первую цепь пропустили, спрятавшись в листву. Почувствовав себя в безопасности, группа направилась дальше и столкнулась со второй цепью противника, шедшей на расстоянии 700 метров от первой. Бой был короткий, но жестокий. Возняков и Овсянников погибли, прикрывая отход Глазкрицкого. Когда полученные сведения были переданы командованию, авиация нанесла бомбовый удар и уничтожила прожекторную установку и несколько орудий. М. Глазкрицкий не надолго пережил своих товарищей. Летом, возвращаясь из разведки, Глазкрицкий погиб вместе с Николаем Багликовым, попав в окружение на склонах горы Кастель. За принадлежность к партизанам в Алуште этим же летом были повешены мать, отец, два брата, жена и сын Глазкрицкого. Тяжело переживали в отряде и смерть Николая Тимофеевича Багликова, прекрасного охотника и знатока леса, чьи охотничьи трофеи не раз спасали партизан от голода. За неполный год отрядом охотников было добыто 365 оленей, муфлонов, коз и барсуков. 

В самый тяжелый для крымских партизан 1942 г. бойцы алуштинского отряда являли собой образец стойкости и воинской доблести. Таким бойцом был командир группы партизан Алуштинского отряда С.З. Бондаренко, до войны работавший директором детского оздоровительного лагеря имени Клары Цеткин. Под его командованием группа совершила много нападений на врага в разных местах дороги Симферополь - Алушта - Ялта. Несколько раз его партизаны освобождали поселок Карабах (с. Бондаренково) от фашистов. Умер С.З. Бондаренко от ран 27 мая 1942 г. под горой Черная в окружении своих боевых друзей. 

Особым уважением партизан пользовался пулеметчик Яков Берелидзе, до войны работавший шеф-поваром одного из алуштинских санаториев. Освоивший пулеметное дело еще в годы Гражданской войны, он стал настоящим виртуозом в стрельбе из пулемета. Фашисты боялись этого человека так, что приказ о награде за его поимку обещал 10 000 рейхсмарок за живого и 5000 за мертвого Берелидзе. Его умение стрелять без промаха однажды спасло людям жизнь. В ноябре 1941 г. группа партизан, в составе которой были Матышук, Купреев и Берелидзе, возвращаясь с операции, подошла к кордону Ай-Йори. На кордоне партизаны обнаружили группу румынских солдат с захваченными в плен 12 партизанами. 

Среди пленных были женщины и раненые. Скрытно подойдя к месту, где офицер и несколько солдат допрашивали пленных, Берелидзе точной очередью из пулемета уничтожил несколько солдат противника, заставив остальных разбежаться в панике. 

К августу 1942 г. в отряде оставалось всего 67 человек. Воевать были способны всего 33 бойца, 26 с трудом передвигающихся мужчин, 15 женщин и 1 ребенок помочь им не могли. Десятки бойцов уже в первый год партизанской войны умерли от голода. Из оставшихся в живых на подпольную работу было отправлено 30 человек в разные районы Крыма. Это решение было всего лишь выполнением приказа о необходимости сократить количество бойцов в отряде. Оставлены были только самые выносливые и сильные. Большинство бойцов, отправленных на подпольную работу, погибло, так и не дойдя до места назначения. Многие из них были выданы предателями, попали в засаду или пропали без вести. В своем дневнике Махнёв записал: "В степные районы Крыма послали Басова, Старостенко (младшего), Гайдамака, Хитрина, Горбачеву (дочь), Лунина, Аушева и других". Н.А Лунин был последним секретарем партийной организации отряда. Он погиб в 1942 г., прикрывая отход группы партизан, попавших в засаду. 

Последним командиром алуштинского отряда стал А.Д. Махнёв, который в партизаны попал в ноябре 1941 г. Когда его 434-й артиллерийский полк, где он был комиссаром батареи, с боями отступил с остальными частями 51-й армии. В лесу был несколько раз ранен, участвовал во многих ответственных операциях, был командиром группы, начальником штаба Евпаторийского отряда, руководителем группы разведчиков, задачей которых было обнаружение позиций дальнобойных немецких артиллерийских систем, в том числе и знаменитой супер-пушки "Дора". Последним начальником штаба отряда был П.В. Макаров - легендарный партизанский командир Гражданской и Великой Отечественной войн; человек, ставший прототипом поручика Кольцова в известном сериале "Адъютант его превосходительства". В конце 1942 г. в результате реорганизации партизанского движения алуштинские партизаны вошли в состав 2-го отряда 1-го сектора и воевали до освобождения Крыма от захватчиков. 

За время своего существования отряд участвовал в девяти оборонительных боях. Провел более 70 разведок объектов противника, тринадцать кратковременных стычек с врагом. Осуществил 48 нападений и засад на дорогах и шоссе, участвовал в трех операциях против сильно укрепленных гарнизонов противника в деревнях Шумы, Коуш и Бешуй. Провел семь операций по подрыву мостов, электростанций, телеграфных столбов, дорожного полотна, дренажных систем, опорных стен, созданию завалов и минированию дороги в заповедник. Бойцами алуштинского отряда было уничтожено 42 грузовые машины, 9 легковых автомобилей, 1 мотоцикл, 4 повозки, 16 лошадей, 320 солдат, 28 офицеров, 36 предателей. 

Рядом с партизанами в горах Крыма действовали разведчики Черноморского Флота, диверсионно-разведывательные группы НКВД СССР и спецгруппы разведывательного управления Генштаба. В составе одной из диверсионно-разведывательных групп под кодовым названием "Витязи" было двое жителей города Алушты - Григорий Шиман, родители которого были расстреляны на территории санатория "Металлист", и Николай Михайлиди. Его родители были выселены из Крыма в 1944 г. Бывшие выпускники Московского института физкультуры им. Сталина, они не только осуществляли разведывательную деятельность, но и активно помогали партизанам, делились опытом диверсий, обучали минно-подрывному делу, оказывали техническую помощь. Несмотря на сильное истощение из-за постоянного недоедания, группа за 6 месяцев в тылу противника успела передать 59 разведывательных донесений, уничтожить 46 солдат, 7 офицеров среднего и младшего состава, 1 автомашину. 

В оккупированном городе стихийно возникло патриотическое подполье, в которое вошли Н. Павлюченко, Н. Томилин, 3. Ивочкина, И. Вялова. Приемник для прослушивания радиопередач, тексты которых переписывались от руки и расклеивались по городу, был восстановлен бывшим киномехаником Н. Павлюченко. В конце января 1943 г. членов подпольной группы арестовали. 18 дней их продержали в гестапо, ежедневно пытая и допрашивая, а в начале февраля расстреляли под горой Кастель. 

К весне 1944 г. немецкая группировка войск была блокирована в Крыму советскими соединениями, а 8 апреля 1944 г. началась Крымская наступательная операция, завершившаяся 12 мая 1944 г. В результате Крым был полностью освобожден от оккупантов. В Алушту советские войска вошли 1 5 апреля 1944 г. Фашисты отступали поспешно. В районе порта шла погрузка немецких частей на самоходные баржи и катера. Румыны, которым немцы отказали в эвакуации, не только торопились сдаться в плен, но и открыли огонь по бывшим союзникам. В дополнение к этому советские войска произвели минометный и артиллерийский обстрел из района современной ул. 15 Апреля, территории порта и акватории. Где-то к 10-11 часам, услышав русскую речь, жители стали выходить из своих домов. Стоявшая накануне холодная погода резко сменилась теплом. Брошенная техника, трупы лошадей-тяжеловозов, убитых немцами при отступлении, не очень-то омрачали радость освобождения. Сразу после освобождения были организованы курсы по обучению саперному делу, и уже через месяц после обучения в Алуште две группы 17-летних юношей и девушек занялись обезвреживанием мин, заложенных немцами вдоль всего алуштинского побережья. Командиры групп прошли обучение в Симферополе. Работа была выполнена успешно, ни один из юных саперов не погиб. Сегодня в Алуште живут два участника этих событий: командир одной из групп Медведев М.А и Гаранин П.А., один из бойцов-саперов. 

Не всем было суждено выжить в этих боях. 86 бойцов и командиров советской армии, погибших при освобождении города, похоронили в братской могиле на городском кладбище рядом с поселком "Мирный". На местах партизанских боев, на могилах погибших бойцов, партизан и членов их семей установлено более 30 памятников, памятных знаков и мемориальных досок. 

Послевоенное развитие курорта Алушта

"Граждане СССР имеют право на отдых". Эта цитата советской конституции долгие годы украшала фасад Алуштинской ротонды на набережной, ставшей символом города той эпохи. Но прежде чем реализовать это право, еще многое предстояло сделать. 

Оккупация закончилась, настало время "собирать камни" и в переносном, и в буквальном смысле. Во время отступления и боев за город было сожжено и разрушено 18 здравниц. Из 168 домов курортного фонда Алуштинского района в руинах лежало 134. Лежали в руинах здания райкома партии, райисполкома, горсовета, госбанка, кинотеатра, Дома культуры имени Чкалова, средней школы, городской водолечебницы, дома связи, музея-заповедника, был уничтожен и разграблен краеведческий музей со всеми экспонатами. Немцы разорили дом писателя Сергеева-Ценского и библиотеку Дома отдыха. Существенны были и потери среди мирного населения: за время оккупации фашисты расстреляли 500 алуштинцев, а более 200 горожан насильственно отправили на работы в Германию. Не суждено было вернуться в родные края и военному летчику Николаю Саранчеву. В январе 1944 г., проводя испытания новой боевой машины, летчик-испытатель Саранчев трагически погиб. На командный пункт пилот не успел передать ни слова: его боевая машина, не выйдя из пике, врезалась в землю. 

Трагедия советских граждан не ограничилась германским террором. Вскоре после вступления войск Красной Армии репрессиям подверглось крымскотатарское население полуострова. 18 мая 1944 г. черной страницей осталось в памяти крымских татар, болгар, греков. Целый народ, включая женщин, стариков и детей, был обвинен в измене Родине и пособничестве фашистам. Под охраной вездесущих войск НКВД товарные вагоны, до предела набитые людьми, двинулись на восток, в изгнание. Целый пласт культуры, связывающей воедино прошлое и настоящее Крыма, был вычеркнут из истории, объявлен бесполезным и чуждым. Проявленная жестокость не может быть оправдана никакими "геополитическими мотивами", к тому же многие крымские татары, как и весь советский народ, геройски боролись с фашизмом на полях Великой Отечественной, отстаивая общую Родину. Еще в 1939 г. из Алушты был призван А. Тейфук. Освобождая Украину, в 1943 г. славный сын крымскотатарского народа артиллерист Абдуль Тейфук за форсирование Днепра был удостоен звания Героя Советского Союза. Он не дожил до трагедии своего народа, ныне прах героя покоится на Холме Славы во Львове. 

Несмотря на перенесенные страдания и боль утрат, жизнь понемногу входила в мирное русло. Уже в 1944/1945 гг. вновь открылась средняя школа, Детский дом принимал ребят, потерявших родителей. Научная конференция по изучению производительных сил Алуштинского района, прошедшая в 1948 г. в Алуште, положила начало множеству нововведений в отстраивающееся хозяйство города. В сельском хозяйстве впоследствии начинают осваивать новые культуры. Появляются посадки лавра благородного, по качеству превосходящего лучшие кавказские сорта. Осваиваются цитрусовые, вырастают рощи сладкого и горького миндаля. Возрождаются виноградники и сады. Растут плантации табака и эфироносов: розы, лаванды, шалфея, ладанника. Возвращаются к своим мирным обязанностям бывшие фронтовики и партизаны. К мирному труду вернулся в качестве директора совхоза "Алушта" С.Е. Иванов, к ордену Боевого Красного Знамени которого добавились вскоре еще две награды - ордена Трудового Красного Знамени. 

Восстанавливались лежавшие в развалинах здания санаторно-курортных учреждений. Уже к лету 1946 г. курортный сезон открыли 7 санаториев и Домов отдыха. К 1950 г. начали работу санатории "Красное Криворожье", "Метро", Имени 9-го Мая, "Кучук-Ламбат", два новых корпуса санатория "Рабочий уголок", Дома отдыха "Пищепром" и Московской Академии бронетанковых войск. В 1949 г. на курортах Алушты отдохнуло 15 тыс. советских граждан. 

Мирная жизнь ставила перед людьми новые задачи. Решать эти задачи брались работники восстановленных и вновь созданных артелей, многие из которых вырастали в предприятия. В прошлом небольшая деревообрабатывающая артель "Лесной труд" в 60-е гг. была преобразована в мебельную фабрику. Производственные мощности объединения артелей "Восток" и им. IX съезда ВЛКСМ в 50-е гг. возросли настолько, что были преобразованы в крупный комбинат бытового обслуживания с разветвленной системой филиалов и отделений. На окраине Алушты за границей курортной зоны в урочище Поповская Балка появилась целая улица, застроенная зданиями более 10 предприятий и промышленных баз. 

В 1951 г. начались работы по реконструкции городской набережной. Фонтан "Мальчик с рыбой", красивая лестница, ведущая наверх к Генуэзской башне, и ставшая сегодня символом современной Алушты белая полуротонда появились благодаря стараниям секретаря райисполкома Н. Великановой и поддержавшим ее алуштинцам. Прекрасные аллеи, скверы и парки, заложенные в те годы, и сегодня дают благословенную тень и радуют взоры. 

Энтузиазм, с которым алуштинцы трудились, их страстное увлечение всеми формами мирного досуга поражают и сегодня. В 1953 г. создается литературное объединение молодых писателей и поэтов Алушты, созданные драматические коллективы (в том числе и украинский) становятся центром притяжения творческой молодежи. Первые места в Симферополе, Киеве присуждаются танцевальным коллективам города. В 1954 г. в Алуште запущена в эксплуатацию первая на Южном берегу Крыма солнечная установка, сконструированная инженером Е. Ефимовым, которая обеспечивала горячей водой рабочих и служащих предприятий города, а в 1958 г. в Алуште выстроен лучший на Южном берегу пассажирский причал и построен портпункт. На набережной зажглись стеклянные шары новых фонарей, мерцали экран летнего кинотетра "Чайка" и

24 янв 2016 в 12:26
Нравится 0
Написать сообщение …Загрузить файлы?